Владыки Мегамира

Варвар повернулся к Семену:

— Убивать умеешь?

Семен невольно сглотнул, голос сел:

— Н-нет...

— Разве ты не мужчина?

— Я из рода жрецов, — сказал поспешно, в горле пересохло. — Нам нельзя.

Влад сдернул с плеча сумку, наощупь выбрал из глубины пузатую флягу. Сдавил, из горлышка выдвинулась крупная синеватая капля. Коснувшись груди, расползлась тончайшей пленкой по всему телу. Семен смотрел во все глаза: ни одна молекула не вырвется, варвар словно бы исчез из мира запахов!

Еще осторожнее Влад обмакнул в каплю из другой фляги обереги, дед их называет по-старинке стрелами. В том мире, откуда он пришел, стрелы пробивали врагов своей тяжестью, так дед утверждал, хотя поверить трудно, — здесь же самая острая стрела отскочит... если на конце не окажется крохотной капельки.

Семен затаил дыхание, когда варвар бережно заворачивал в мешок фляги и обереги. По лицу Влада понял: коснись хоть пальцем — кожа разом расплавится, по нервам стегнет адской болью... По спине пробежал холодок, он поспешно протянул руку:

— Дай мне пару.

Влад отшатнулся:

— Мне хочется пожить!

Он двинулся короткими перебежками к темнеющему горному плато, что встало дыбом. Ствол мегадерева, догадался Семен. Кора под ногами в трещинах, несмотря на молодость, огромные листья непрестанно двигаются, шуршат, среди зеленого тумана Семен видел мелькающие тени, замечал выпуклые глаза, тут же все исчезало, а шорох крупных лап тонул в шелесте листьев.

Когда приблизились к стволу, Семен с разбега вбежал в широкую выемку, заполненную сухими шелестящими под ногами лоскутьями прозрачного хитина, целых шкур, оставшихся после линьки. Он вздрогнул, наткнувшись на будто сотканную из воздуха голову джампа: выпуклые глаза смотрели немигающе, холодно — старая шкура снялась вместе с глазами.

Влад нетерпеливо оглянулся. Семен стиснул зубы, побежал, поклявшись ни на что не отвлекаться.

Долго спускались по стене, прячась среди огромных разломов коры. Семен едва не влетел в блестящее озеро, стекающее пахучим водопадом по стволу, с разгона напоролся на колючие волоски толстой мохнатой гусеницы. Отшатнулся, острые кончики укололи через скафандр — искрами статистического заряда, это спасло от клея.

Влад надолго затаивался в расщелинах. Семен замирал, еще не видя опасности, дважды слышал далекие голоса. Опасно близко пронесся, сверкая призрачными крыльями, молодой джамп. Семен рассмотрел истыканный багром панцирь.

Когда шкурки от перелинявших джампов стали попадаться на каждом шагу, Влад остановился:

— Солнце опускается. Через пару часов все замрет.

— А мы?

— Нам замирать нельзя, — ответил Влад жестко.

Семен отвел глаза, кляня себя за глупый вопрос.

Семен видел сверху как внизу все поглотила тьма, затем чернота стремительно пошла снизу по стволу мегадерева, поглощая оранжевый живой мир. Мгновенно умолкали звонкие крики зверей, словно тьма хватала за горло.

Когда золотая часть поднялась наверх, теснимая грозной темнотой, Семен невольно сжался — под ногами потемнела кора, тут же плечи осыпало морозом. Передернул плечами, холод чуть отступил: тьма — не тьма, а густые сумерки. Одни звери умолкли, забились в норы, взамен вышли другие, одетые в шерсть, умеющие беречь тепло.

Влад долго прислушивался, неслышно открывал и закрывал фляги, сказал наконец тихо:

— Сиди здесь.

Исчез так бесшумно, что Семен на всякий случай протянул руку, пальцы наткнулись на твердую как камень стену. Простучали невидимые коготки, над головой зашуршало. Семен застыл, лишь сейчас в страхе сообразив, что в темноте отпугивающая окраска не видна, а хищные насекомые видят жертв в термоизлучении!

Он прижался спиной к стене, напрягся, стараясь первым уловить приближение хищника. Воздух остывал быстро, от коры шло тепло. Семен чувствовал движение в глубинах сверхплотной древесины: скрытые толщей невидимые чудовища спешно забивали норы стружками, сохраняя тепло.

Он потерял счет времени, несколько раз умер от разрыва сердца, когда внезапно над ухом раздавался жуткий скрип огромных мандибул жука-дровосека, подзывающего самку или заявляющего всему миру права на участок, когда на голову прыгало что-то мохнатое, жуткое, лягало по макушке крепкими лапами, используя ее всего лишь как трамплин, когда через ноги однажды переполз гигантский слизень — к счастью задел лишь краем — отклеился всего за полчаса титанических усилий.