Ideal жертвы

– Лиля! Мне тебя просто жаль.

Этого я не ожидала и хмыкнула:

– Тебе? Меня?

– Ты просто не знаешь, что он за человек, не понимаешь, с кем связалась. – Бэла с нескрываемым презрением посмотрела на Костю.

Я забыла о своих намерениях вести себя тише воды ниже травы и промурлыкала:

– Ну, одно я знаю прекрасно. Любовник он отличный!

Бэла изменилась в лице, но, тем не менее, продолжала свою явно выстраданную речь:

– Твой Костя – он просто альфонс. Альфонс! Охотник до чужих денег!

Я в изумлении увидела: Костино лицо закаменело. Неужели мои смутные подозрения подтвердились? И Бэлка говорит правду?!

– Кто же ему платит? Ты? – усмехнулась я.

Все равно не поверю. Слишком это низко, подло, позорно...

А Костя строго обратился к Бэле:

– Изабель. Пожалуйста, прекрати психовать и объясни, что ты имеешь в виду.

– Да-да, – подвякнула я. – Объясни. Когда вы с Костей вместе ужинали, кто из вас оплатил счет?

И в изумлении нарвалась на досадливое Костино:

– Слушай, Лиля, не лезь, а?

Пампушка же наградила нас обоих ядовитым взглядом и выплюнула:

– О, Лиля, наивная ты провинциалочка! Не все так просто. Думаешь, он за мой счет всего лишь поесть хотел? Нет, это было бы слишком примитивно. Костя – он играет не в лоб, он работает тоньше. Развести девушку на ресторан и расплатиться сексом – действительно мелко... Костя у нас не за сто баксов работает и даже не за тысячу. Ему сразу все деньги нужны. Все мое состояние. Правда, милый?

Костя же внимательно взглянул ей в глаза и спокойно повторил:

– С чего ты, Бэла, взяла, что я претендую на твое состояние?

– Ах, ну да, конечно! – фыркнула она. – Разве ты признаешься – особенно (уничижительный взгляд в мою сторону) при ней? Но я точно знаю: ты только с теми женщинами общаешься, у кого деньги есть! А кто бедный – на тех тебе плевать!!

И, наконец, пробила даже невозмутимого Костю. Тот пожал плечами.

– Слушай, Изабель, ты, наверно, устала. Иди в своей номер. Полежи. Отдохни.

– Не надо из меня сумасшедшую делать! – Окончательно взъярилась толстушка. – Я точно про тебя все знаю, мне отец сказал!

– Отец-то твой здесь при чем? – пробурчала я.

Бэлка же продолжала разоряться:

– Ему по поводу меня звонили отсюда, из «Ариадны»!

– И зачем же? – поинтересовался Константин.

– Сам прекрасно знаешь зачем! Хотели выяснить, сколько у меня личных денег! Это ты, ты звонил, больше некому!

– Я? Выяснял, сколько у тебя денег? У твоего отца?

– Да! У моего отца, у Ивана Малыгина.

– Это тебе отец такое сказал?

– Слушай, хватит придуриваться! – совсем уж взбеленилась Бэла. – Я все знаю! Ты сначала запал на меня, а когда узнал, что я на самом деле бедна и тебе ничего не обломится, тут же переключился на нее!

«Нестыковочка, – мелькнуло у меня. – Я-то уж точно совершенно нищая, один только долг в двадцать семь тысяч долларов. Однако Костю мое финансовое положение явно не смущает».

Но спорить с пампушкой не стала – все равно бессмысленно.

На мой взгляд Бэлу с ее идиотскими обвинениями следовало просто послать куда подальше – однако Костя внимательно и серьезно посмотрел на девушку и повторил:

– Это точно? Твой отец действительно сказал, что кто-то отсюда, из санатория, интересовался, сколько у тебя денег?

– Не «кто-то», а ты, Костя. Ты, – презрительно выплюнула она. – Продажный. Никчемный. Жалкий красавчик. Знать тебя не желаю больше!

Резко повернулась и, подволакивая ноги, двинула прочь.

– Совсем помешалась... – пробормотала я ей вслед.

И обернулась к Косте. Я хотела сказать ему, что ни капельки не верю в Бэлкины обвинения и пусть он просто выкинет этот инцидент из головы, однако, взглянув в его лицо, поразилась. Брови Константина сошлись у переносицы, лицо прорезала морщина – он явно о чем-то напряженно думал.

– Костя... – тихо произнесла я.

Но он был сейчас не со мной.

– Да... – пробормотал он. – Это все меняет...

Я вдруг отчетливо почувствовала: что все мои мысли про нас с ним, про две половинки единого целого – это полный бред. Совершенно я его не знаю. У нас с ним просто был прекрасный секс – и ничего больше.

И тогда в мою душу впервые закралась не тревога, не опасения, но дикий животный страх. Потому что если окажется, что союзника в санатории у меня нет и Константин играет на стороне моих врагов – я, сто процентов, пропала.

– Я пойду, Костя? – неуверенно спросила я.

И он – только что влюбленный, нежный, заботливый, страстный – спокойно произнес: