Пиранья. Бродячее сокровище

– Ты-то что в этом понимаешь?

– Я – аквалангист, – сказал Мазур.

И выругал себя последними словами, но ничего нельзя было изменить... Она вскинула глаза, и трудно было сказать, чего там больше, недоверия или яростной надежды:

– Ты?! Тетя Роза говорила, что ты – парашютист... Десантник.

– То-то и оно, – сказал Мазур уверенно. – Знаешь, что такое паралангист? Боже, чему вас учили в университете... Паралангист – это десантник, одинаково хорошо владеющий как парашютом, так и аквалангом. Прыгаешь с парашютом в море, отцепляешь стропы и ныряешь, превращаешься из птички в рыбку. Понимаешь? Так что говорю тебе как специалист: с такойподготовкой ты точно в пять минут угробишься на ста футах... Ни единого шанса.

– Ты правда... специалист?

– Сама можешь проверить.

«Ну что тебе смирно-то не сиделось? – попрекнул он себя. – Распустил хвост, павлин хренов... Мало ты видел красивых девок и мало их имел? На кой хрен тебе эта принцесса печального образа?»

Совесть ныла не так уж и сильно. Но все равно, не стоило связываться. Проще всего и полезнее для дела было бы плюнуть на все, уехать отсюда, забиться в какую-нибудь дыру вроде отеля с хорошей репутацией (благо донна Роза, отправляя на дело, снабдила все же приличной суммой на расходы в долларах и местной валюте) и проторчать там безвылазно несколько дней, пока не придет корабль. Документов, правда нет... ничего, бывают ситуации, когда можно обойтись и без них, если бумажник туго набит. Снять угол в частном секторе, частники, как во всем мире, при виде бумажек с крупным номиналом паспорт не особенно и требуют...

Но ведь нет прямого запрета на такие именно действия? Вот то-то и оно. Отданные ему приказы были сформулированы с учетом ситуации достаточно обтекаемо: лечь на дно, не привлекая к себе внимания, пересидеть и переждать... Но с формальной точки зрения он ничего и не нарушал. Он просто лег на дно. Таким вот образом. Кто будет его искать в компании кладоискателей, потихоньку ушедших в море? Как-никак в море нет ни контрразведки, ни тайной полиции, ни вездесущих цэрэушников, ни розыскных листов...

– Сколько ты хочешь? – спросила она вдруг.

Мазур спохватился и подумал, что в его образе можно быть добрым и отзывчивым – зато никак нельзя показать себя законченнымальтруистом. Капитализм кругом, буржуазный мир, царство чистогана. Австралийский бродяга просто обязан алкать...

– Десять процентов, – сказал он браво. – Дон Хайме упоминал о пятистах тысяч как двадцати пяти процентах... Даже с моими скверными оценками по математике в школе легко вычислить, что общаясумма составляет два миллиона. Вот и давай десять процентов. Ну что, по рукам?

– Интересно, а почему ты просишь так мало? – в ее глазах была настороженность. – Всего десять?

– Откровенно? – с той же лихостью продолжал Мазур. – Во-первых, я, честно тебе скажу, не верю до конца, что речь идет о реальном кладе. Столько я повидал простаков, которые тянули пустышку... Во-вторых… ты знаешь, я достаточно долго помотался по свету, чтобы уяснить: не стоит ставить перед собой чересчурнереальные цели. Я не представляю, зачем мне миллион. Я не смог бы с ним управиться должным образом. А вот двести тысяч – сумма более реальная, осязаемая, земная. Я точно представляю, что смогу сделать на двести тысяч – купить в Сиднее приличный бар или создать свое туристическое агентство – ну, знаешь, выезды на катерах, погружения с аквалангом у Большого барьерного рифа... Наконец, с такими деньгами можно всерьез думать о капитанском дипломе. А миллион... Нет, с миллионом я не управлюсь. Для настоящего размаха очень уж мало, а для меня нынешнего – очень уж много...

– Нет, я тебя порой упорно не понимаю...

– Штампы все, штампы, – сказал Мазур. – Отрешиться от них нужно, вот и все. Ну ладно, ладно! Чтобы ты не терзалась сложностями, предлагаю самый простой и убедительный вариант: когда найдем клад, я всех вас быстренько перережу, не забыв над тобой персонально, понятное дело, перед смертью надругаться, заберу денежки себе и смоюсь куда-нибудь в Майями проматывать их на доступных красоток. А то и старую миллионершу подцеплю, прикинувшись удачливым бизнесменом. Очарую, женюсь на ней, а потом утоплю в ванне и буду наслаждаться жизнью, не вспоминая про вас, убиенных... Так тебе больше нравится?

– Джонни, оставь...

– Тогда – десять процентов? – спросил Мазур. – И ужин при свечах в хорошем ресторане где-нибудь в Чаконе и пара медленных танцев... И все на этом. А?