Захватывающие приключения, смертельные схватки, встреча с Неведомым ждут...
– Ну, раз так… – женщина на секунду задумалась и облизнулась. Арсений понимал ее замешательство. Двести рублей в самом деле деньги немалые и в любом хозяйстве нелишние. – Ну… Давай, что ли, деньги свои. И медальку.
Арсений был готов к такому повороту.
– Не могу прямо сейчас вручить их вам, дорогая Анфисочка Сергеевна. Вам самой надо на автобазу приехать. В бухгалтерию и партком. Расписаться и получить. В торжественной обстановке. Я только, так сказать, вестник. Вроде курьера… Может, Анфиса Сергеевна, вы в дом меня пригласите? Дорога дальняя, в горле все пересохло. Пить хочется…
– Нет, – твердо сказала тетенька. – В дом мы не пойдем. – Ее подозрительность, вроде было угасшая, вспыхнула с новой силой.
– Ну и ладно, – добродушно согласился Арсений. – Тогда вы мне, прямо здесь, кое-что расскажите. Для отчетности. Вы ж понимаете, меня проверять будут – правда ли я к вам ездил или, может, пиво пил. Рабочий день все-таки. Мне за сегодняшнюю поездку отгул обещали…
«Плохо, что тетка такая зашуганная, – мелькнуло у Арсения. – Воров она, что ли, боится? Чего она так охраняет? Поросенка своего?… Ну, ладно – попробую разговорить ее прямо здесь, на крылечке…»
– Скажите вот мне, пожалуйста, – продолжил он, – когда Илья Валерьевич скончался?
Тетка смерила юношу неприветливым взглядом, но все-таки выдавила из себя:
– Двадцать третьего декабря.
– Восемьдесят пятого года?
– Да, восемьдесят пятого.
– А где он похоронен? На каком кладбище?
– На Котляковском.
– Номер участочка не помните?
– А зачем это тебе? – хмурость хозяйки нарастала.
– Ну как же! – заискрился Арсений. – Цветы возложить. Может, оградку, если надо поправить.
Продемонстрировал военно-патриотическое воспитание.
– Участок его я не помню, – твердо заявила тетенька.
– Может, у вас номер его записан?
– Нет. И не записан, – отрубила хозяйка.
Арсению вдруг почудилось какое-то шевеление в доме. Скрип половицы, что ли.
– Сама я, – проговорила Анфиса Сергеевна, – когда там, на Котляковском-то, бываю, место Ильи Валерьевича глазами нахожу. А тебе рассказать, где он лежит – нет, не сумею.
Голос тетеньки (показалось Арсению) зазвучал чуть громче, чем раньше. Может, она тоже заслышала шум в доме и захотела заглушить его? Или Арсению показалось?
– А Илья Валерьевич ведь в результате несчастного случая погиб? – продолжил выспрашивать Сеня, прилежно играя роль комсомольского пустоголового балбеса.
– Да. Утонул он. На рыбалке, – нехотя процедила хозяйка.
«Что за пакостная тетка! – выругался про себя Арсений. – Клещами из нее все приходится тянуть!»
– И он работал последние годы персональным водителем у товарища Капитонова?
– Ну, работал, – хмуро согласилась тетенька.
– А товарища Капитонова, кажется, убили? И с женой даже вместе?
– Ну, убили. Дальше что? Чего это ты все выспрашиваешь?
Арсений видел, что Анфиса явно не расположена отвечать, однако не мог придумать другого способа разговорить ее, кроме как переть напролом. В дом она не приглашает, от расспросов цепенеет… Что ему еще оставалось делать? Только импровизировать на ходу.
– Я ведь почему спрашиваю… Понимаете, – быстро-быстро заговорил Арсений, – у нас на автобазе имеется музей, а в нем есть уголок, посвященный видным деятелем партии и правительства, которых обслуживал наш коллектив. И в нем, в музее, имеется стенд, посвященный Егору Ильичу Капитонову, – он продолжал нести ахинею, – поэтому я, от лица комсомольской организации, был бы вам очень благодарен, уважаемая Анфиса Сергеевна, за любую информацию об этом замечательном человеке – Капитонове, то есть… Вот я и интересуюсь: рассказывал ли вам что покойный супруг о нем? В частности, о том, как тот скончался? Ваш супруг с ним, считайте, практически рядом был до самой кончины?
В доме, за закрытой дверью, Арсению опять послышался какой-то шум: вроде бы чье-то сдерживаемое дыхание… А потом звяканье… Или это у него от деревенской тишины в ушах звенит?
– Да что ты тут все вынюхиваешь! – взорвалась хозяйка. А потом вдруг потребовала безапелляционно: – Документы свои покажи.
К такому повороту событий Челышев был не готов.
«Эх, не убедил я тетку, – с досадой подумал он. – Не разговорил».
– А-анфисочка Серге-евна, – протянул он, разводя руками, будто глубоко обиженный ее недоверием.
Медленно полез в карман за паспортом – а что ему еще оставалось делать? Протянул ей документ. Тетка взяла его краснокожую паспортину, раскрыла. Прочитала, беззвучно шевеля губами, фамилию – имя – отчество. Вдруг лицо ее исказилось недоверием, недоумением, страхом. Она перевела взгляд на Арсения. Вид у нее был такой, будто она узрела восставшего из гроба. Губы ее тряслись.