Трое

Дикштейн поднялся к входной двери, постучал и вошел. Секретарша, женщина средних лет, восседала в небольшой приемной, забитой полками с досье и уставленной стульями с оранжевыми пластиковыми сидениями.

– Я хотел бы видеть мистера Коэна, – обратился к ней Дикштейн.

Оглядев его с головы до ног, она пришла к выводу, что он не похож на моряка.

– Вы хотите наняться на судно? – с сомнением в голосе спросила она.

– Нет, – сказал он. – Я из Израиля.

– Ах вот как. – Она помедлила. У нее были темные волосы и глубоко посаженные глаза с тенями под ними; на пальце у нее блестело обручальное кольцо. Дикштейн прикинул, не является ли она миссис Коэн. Встав, она скрылась в дверях за ее письменным столом, что вели в другое помещение. На ней были брюки, и со спины было видно, сколько ей лет.

Через минуту она появилась снова и пригласила его в кабинет Коэна. Встав, тот подал ему руку и без предисловий выпалил:

– Я даю на дело каждый год. Во время войны я пожертвовал двадцать тысяч гульденов. Я могу показать вам чек. Что, новый призыв? Еще одна война?

– Я здесь не для сбора денег, мистер Коэн, – улыбнулся Дикштейн; миссис Коэн оставила дверь открытой, и он затворил ее. – Могу ли я присесть?

– Если вы тут не ради денег, садитесь, пейте кофе, можете сидеть тут весь день, – сказал Коэн и рассмеялся.

Дикштейн сел. Коэн был невысокого роста, в очках, лыс и чисто выбрит, лет пятидесяти. На нем был коричневый пиджак, который явно знавал лучшие времена. У него тут маленькое надежное дело, прикинул Дикштейн, но он явно не миллионер.

– Вы были здесь во время второй мировой войны? – спросил Дикштейн. Коэн кивнул.

– Я был молодым человеком. Уехал в сельскую местность и работал на ферме, где меня никто не знал, никто не подозревал, что я еврей. Мне повезло.

– Вы не думаете, что все может повториться?

– Да. Это повторялось снова и снова во всей истории, почему же с этим будет покончено? Это повторится – но уже не на моем веку. Теперь тут все спокойно. И я не хочу ехать в Израиль.

– О’кей. Я работаю на правительство Израиля. Мы бы хотели, чтобы вы кое-что сделали для нас.

Коэн пожал плечами.

– Например?

– Через несколько недель один из ваших клиентов обратится к вам со срочной просьбой. Им будет нужен старший механик на судно «Копарелли», и вы пошлете им человека, который явится к вам от нас. Его фамилия Кох и он израильтянин, но у него будет другое имя и фальшивые документы. Тем не менее, он в самом деле является инженером – ваши клиенты не будут разочарованы.

– Вы не собираетесь сообщить мне, почему правительству Израиля понадобилось направить этого человека на «Копарелли»? – спросил Коэн.

– Нет.

Наступило молчание.

– У вас есть какое-нибудь удостоверение личности?

– Нет.

Без стука появилась секретарша и предложила им кофе. Дикштейн чувствовал, как от нее исходит враждебность. Коэн использовал паузу, чтобы собраться с мыслями. Когда она вышла, он сказал:

– Я буду мешуге ^[1], если пойду на это.

– Почему?

– Вы явились ко мне с улицы, объявив, что представляете правительство Израиля, не предъявив никаких документов, и даже не назвались. Вы требуете от меня принять участие в каком-то деле, которое, по всей видимости, является противозаконным и даже уголовно наказуемым; вы не сообщаете мне, какова его цель. Если бы даже я поверил в вашу историю, сомневаюсь, чтобы Израилю было нужно то, что вы от меня требуете.

Дикштейн вздохнул, думая о том, что ему предстоит: придется шантажировать его, похищать жену или даже угрожать уничтожением офиса…

– Каким образом я могу переубедить вас? – спросил он.

– Прежде чем я возьмусь за это дело, мне нужно личное указание премьер-министра Израиля.

Дикштейн встал, чтобы распрощаться, но тут он подумал: а почему бы и нет? Почему бы и нет, черт возьми? Это было дикой идеей, они решат, что он сошел с ума… но может сработать, цель будет достигнута… Все продумав, он усмехнулся. Пьера Борга хватит удар.

– Хорошо, – сказал он Коэну.

– Что вы имеете в виду – хорошо?

– Берите пальто. Мы отправляемся в Иерусалим.

– Сейчас?

– А вы так заняты?

– Вы серьезно?

– Я же сказал вам, что моя просьба очень важна. – Дикштейн ткнул в телефон на столе. – Звоните вашей жене.

– Она в той комнате.

Подойдя к двери, Дикштейн приоткрыл ее.

---

1 Мешуге (идиш) – сумасшедший.