Богиня света

Памела пристально смотрела в его глаза, и Аполлон продолжил, тщательно подбирая слова:

— Я существую очень долгое время, и я всегда жил в горении страстей и легкомысленных забав. Да, иногда я делал что-то хорошее. Я принес в Древний мир науку исцеления, музыку и свет, но если бы хорошенько подумал, мог бы сделать это и раньше. И я всегда ощущал себя голодным. Я пытался утолить этот голод так, как его утоляют многие мужчины, хоть смертные, хоть бессмертные. Я любил и сражался до изнеможения. Как будто пытался заполнить бесконечную внутреннюю пустоту.

— Аполлон, я… — заговорила Памела, но он покачал головой.

— Нет, тебе нужно все это знать. Я не притворялся, чтобы завоевать тебя. Я не хотел, чтобы между нами возникла какая-то фальшь. И если ты готова принять меня, ты должна видеть меня таким, каков я есть. Я ведь говорил, что не любил по-настоящему до тех пор, пока не встретил тебя. И даже более того. Я не верил, что существует истинная любовь. В конце концов, я ведь прожил бесчисленные тысячелетия без нее, хотя и испытал все мыслимые наслаждения плоти. Любовь была для меня просто выдумкой, за которую цепляются смертные. Бог света не видел смысла в этих фантазиях. Ведь я сам ничего подобного не чувствовал. И не нуждался в этом. И не верил в это. Он снова ненадолго замолчал и наконец позволил себе слегка коснуться Памелы, отведя с ее лба короткую прядь темных блестящих волос.

— А потом случилось нечто, заставившее меня иначе взглянуть и на мою жизнь, и на мой мир. И это случилось еще до того, как я встретил тебя. Ты знаешь что-нибудь о боге Гадесе?

Памела, удивленная неожиданным вопросом, ответила:

— Это бог Подземного мира или что-то в этом роде?

Аполлон улыбнулся, жалея, что его друг не может услышать слов Памелы.

— Да, он владыка Подземного мира. Однако его владения вовсе не наполнены сплошными страданиями и муками, как ваша современная версия ада. Это место невообразимой красоты. Я знаю… я частенько там бывал.

— Ты ходил в ад?

Аполлон рассмеялся.

— Я бывал в сверкающем дворце Гадеса, стоящем на краю полей Элизиума. Вы с ним в этом похожи. Он сам разработал проект и все детали, и сам построил свой дворец.

— Это не похоже на «Дворец Цезаря»? — с подозрением спросила Памела.

— Ничего общего. Могу поклясться.

— Приятно слышать.

— Но я заговорил о Гадесе не из-за его дизайнерских талантов. Я решил рассказать тебе о нем потому, что важно вот что: как мы с ним стали друзьями. Я подружился с богом Подземного мира благодаря его жене.

— Погоди! Я вспомнила этот миф. Гадес женат на Персефоне. — Тут Памела нахмурилась. — Но разве он не похитил ее и не обманом вынудил выйти за него?

— Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог похитить Лину.

— Лина? Так он женат не на Персефоне?

— Гадес женат на своей половинке. И так уж случилось, что любовью всей его жизни оказалась смертная женщина из места, которое в вашем мире называется Талсой. И зовут ее Каролина Франческа Санторо.

— Талса? Это в Оклахоме? Но как такое возможно? А как же Персефона?

— Это довольно длинная и запутанная история. Персефона и Лина обменялись телами и мирами. Но то, что началось как затея матери Персефоны, Деметры, закончилось тем, что Гадес нашел свое счастье с Линой. Но как именно они нашли друг друга, не так уж важно. Важно то, что я сам видел, как изменился Гадес, когда позволил себе любить.

— Гадес не хотел любить смертную женщину? — спросила Памела.

Губы Аполлона тронула чуть заметная улыбка.

— Гадес не хотел любить никого, ни смертных, ни бессмертных. Он отгородился от любви, изгнав из своей жизни даже ее возможность. Он вместо того выбрал долг… ну, ты бы сказала — работу.

— Похоже, у нас с ним много общего, — негромко произнесла Памела.

— Да, только у него было больше времени, чем у тебя, чтобы сделать свой выбор. Но ты бы знала, чего стоила ему жизнь без любви, Памела! Он превратился в некую тень бога, он вел пустое, лишенное чувств существование.

— Зато ему ничто не грозило, — прошептала Памела. — Ему не было больно.

— Ты права. Ему не было больно. Он вообще ничего не чувствовал. Я сказал, что мы с ним стали друзьями благодаря его жене. Это потому, что любовь к Лине пробудила что-то в его душе. Из унылой скучной тени он превратился в полного жизни бога. И их любовь изменила и меня тоже. Я наблюдал, как она рождалась, и начал осознавать, что именно я искал целую вечность.