Бешеная

– Ты что же, до сих пор рыскал по тому двору? – удивилась Даша.

– Рыскал, – скромно сознался Косильщик. – Сам не знаю отчего. И правильно сделал, как видишь…

– Значит, вы его видели? – спросила Даша. – Того человека?

– Я, конечно, косился в первую голову на девочку, но и его немного рассмотрел. Совсем немножечко – интересно ведь было, что за мужики успешно кружат головы юным девам…

– Описать можете?

– Не смогу, боюсь. Попробовать намалевать разве что…

– А одежда?

– Черный кожаный плащ, респектабельный, новенький. И черная шапка – похоже, из какого-то дорогого зверя.

– А вы уверены, что дама с собачкой уже вернулась в дом, когда они там стояли?

– Не знаю, куда она вернулась, только видел я ее дважды – когда шла в сквер и возвращалась из оного…

«Интересно, – подумала Даша. – Весьма. Показания Казминой рассыпаются, как карточный домик… если ему верить. А можно ли ему верить – вопрос поистине гамлетовский…»

– Значит, нарисовать сможете? – спросила Даша.

– Попытаться не грех. Может, в руках будет больше памяти, чем в хмельной голове, лишь бы не подвели рученьки… А вы, господа, меня на полчасика не отпустите ли перед столь ответственным сеансом?

– Нет уж, – сказала Даша. – Вдруг да не рассчитаете? Ладно уж, сейчас придумаем… Пару минут в коридоре посидите, а? – Она многозначительным взглядом велела Славке присмотреть за клиентом и, едва оба вышли, обернулась к оставшимся: – Это что же получается, соколы? Что банкирша наша брешет?

– Все к тому, – сказал Косильщик твердо.

– А какой ей смысл брехать? – пожал плечами Толя. – Что-то меня этот клоун не убеждает…

– Меня тоже, если откровенно, – задумчиво протянула Даша. – И не потому, что банкирша респектабельнее, а оттого, что при таком запое можно родить сорок бочек самых изощренных фантазий. И верить в них совершенно искренне… Орлы, вы мою заначку не выжрали? Отлично, достаньте-ка из сейфа…

Когда Веласкес вернулся, на столе его ждал граненый стакан миндальной настойки, а отправленный на рекогносцировку Федя доставил пяток разномастных карандашей и несколько листов сероватой бумаги, предназначенной для писания протоколов.

Пить художничек умел. Работать, впрочем, тоже – Даша, тихонько наблюдая за ним, видела, что скверный карандаш в похмельных рученьках действует довольно профессионально. В кармане у Славки запищала рация, Даша жестом выставила его в коридор, чтобы не мешал вдохновению (которое и подкрепить-то было больше нечем, настоечки оставалось ровно на стакан). Вернувшись, Славка шепотом доложил:

– С Каландаришвили. Взяли какого-то типа, толкался у двери и пытался пройти в гости, а его не впускали… Некий Шохин.

– Скажи, пусть подержат в машине, – шепнула Даша. – Все равно я туда сейчас еду… Ну, что у нас?

Набросок с чуточку угловатыми линиями, в растушевке, Дашу разочаровал. Нет, сделано было профессионально, и Риту Шохину даже можно было узнать – но лицо ее кавалера, как Даше отчего-то показалось, выглядело скорее воплощением некоей идеи, а не портретом конкретной личности: профиль волевого, удачливого, сильного духом мужика, лишенный, похоже, всяких индивидуальных черт. Что тут же подтвердил сам чуточку распохмелившийся Веласкес, заявив:

– Вроде бы он, но и не совсем…

– А если еще раз попробовать?

– Наверняка то же самое и получится…

– Ну, а увидите – узнаете?

– Попробую…

– Ладно, – сказала Даша. – Ребята, возьмите показания, чтобы все было честь по чести. Я полетела на Каландашку…

…Шохин сидел на заднем сиденье штатской зеленой «Волги» и, по всему видно, не чувствовал себя особенно угнетенным статусом военнопленного. Один оперативник не сводил с него глаз, устроившись рядом, второй наблюдал за подъездом.

Конвоир подал Даше паспорт:

– Документы. Оружия при нем не нашли.

– Да откуда оно у меня… – беззаботно блеснул зубами Шохин. – Не резать же я ее шел, в самом-то деле…

Даша хладнокровно упрятала его паспорт себе в карман и распорядилась:

– Двигай-ка, голубь, в «москвичок»…

Села с ним рядом на заднем сиденье и выжидательно помолчала. Так и не дождавшись объяснений, резковато начала сама:

– Ну, и что ты тут потерял?

– Да хотел поболтать с Анжеликой.

– С какой?

– А то вы ее не знаете… С Изместьевой.

– Мы-то ее знаем, – сказала Даша. – А вот откуда ты ее знаешь?

– В глаза не видел.