Ночь над водой

По правде сказать, ему до чертиков надоели тогда бесконечные политические митинги, но признаться в этом было бы ошибкой.

— Видите ли, трудно объяснить словами. — Гарри попытался уклониться от ответа, однако сразу понял, что темнить и вилять не удастся, ей это не понравится.

— Странно. Каждый человек, сдавая партийный билет, определенно знает, почему он это делает.

— Хорошо, скажу. Не знаю, поймете ли, но мне показалось тогда, что мое членство слишком напоминает посещение воскресной школы.

Она засмеялась.

— Отлично вас понимаю.

— В любом случае, клянусь, я сделал больше, чем коммунисты, в деле экспроприации экспроприаторов и возвращении награбленных ценностей народу.

— Каким образом?

— С моей помощью в Вест-энде денег убавлялось, а в Ист-энде, наоборот, прибавлялось.

— Хотите сказать, что грабили только богатых?

— Не вижу смысла грабить бедных, у них же нет денег.

Она опять засмеялась.

— Так значит, вы по-прежнему считаете себя защитником обездоленных и угнетенных, вроде Робина Гуда?

Он думал, как ответить. Поверит Маргарет, если он скажет, что грабил богатых, чтобы лучше жили бедные? Она, несомненно, умна, хоть и по-детски наивна. Впрочем, не настолько наивна, чтобы верить всему.

— Ладно, будем откровенны. Я далеко не филантроп, но иногда действительно помогаю людям.

— Странно. — В ее глазах светились интерес и внимание, она была просто восхитительна. — Я знала, что рядом есть люди, такие, как вы. Но и не думала, что буду сидеть и разговаривать с одним из них.

«Только не надо преувеличивать, девушка», — подумал Гарри. С ним уже случалось несколько раз так, что слишком чувствительные девицы входили в раж и думали о нем черт знает что, иногда уподобляя святому, и тем больней было их разочарование потом, когда обнаруживалось, что до идеала ему так же далеко, как до луны.

— Нет-нет, не заблуждайтесь, я совершенно обычный человек, только вот поднялся к вам снизу, из мира, где вы еще никогда не были.

Однако по ее виду он понял, что Маргарет осталась при своем мнении.

Все, хватит, пока достаточно, для одного раза даже много, надо поговорить о чем-то другом.

— Давайте лучше поговорим о более приятных вещах.

— Хорошо. Почему вы летите в Америку?

— Чтобы навсегда избавиться от Ребекки Моэм-Флинт.

Она захихикала.

— Нет, серьезно.

Надо же, какая цепкая, словно терьер, который поймал лису за хвост и не отпускает. Не так-то легко будет с ней справиться.

— Если честно, пришлось, чтобы не посадили в тюрьму.

— И что вы станете там делать?

— Подумываю вступить в канадские ВВС. Хотелось бы получить профессию военного летчика.

— Как интересно!

— А вы? Что вас тянет в Америку?

— Ничего, мы просто бежим, — сказала она с отвращением.

— Что это значит?

— Ну вы же знаете, что мой отец фашист.

— Да, читал о нем в газетах.

— Так вот, он боготворит нацистов и не собирается воевать с ними. А потом, отец не может остаться, иначе его посадят.

— Выходит, вы собираетесь жить в США?

— Да. Мамина семья из штата Коннектикут.

— И как долго вы там пробудете?

— Родители собираются оставаться там, по крайней мере, до конца войны, но может случиться и так, что насовсем.

— Однако, насколько я понимаю, вы сами не хотите уезжать?

— Естественно, нет, — твердо сказала она. — Я хотела бы остаться в Англии и сражаться. Фашизм — угроза всему человечеству, сейчас такое время, что нельзя отсиживаться, и я хочу внести свою лепту в борьбу. — Маргарет начала много и с чувством говорить о Гражданской войне в Испании, но Гарри слушал ее вполуха. Его внезапно посетила мысль, от которой захватывало дух и учащенно билось сердце. Ему пришлось сделать усилие, чтобы сохранить нормальное выражение лица.

Черт побери, а ведь когда кто-то бежит из страны в самом начале войны, то наверняка берет с собой все самое ценное.

Естественно. Перед угрозой наступающего противника крестьяне срываются с мест и гонят перед собой скот. Евреи, убегая от нацистов, зашивают в одежду золотые монеты. После революции 1917 года в России в Европу хлынуло немало русских аристократов, вроде княгини Лавинии, так вот, многие вывезли с собой знаменитые пасхальные яйца работы Фаберже.

Лорд Оксенфорд, несомненно, учитывал, что он может не вернуться назад. С другой стороны, британское правительство постаралось сделать все, чтобы во время войны богатые слои населения не могли переводить свои деньги за границу. Оксенфорды знали, что могут навсегда потерять свои ценности в Англии, поэтому, скорее всего, прихватили то, что можно унести с собой.