Боулинг-79

– Ой, Вовидзе, не учи меня жить. Моралист!.. Вовка дернул плечами и налил в стаканы еще водки. Открыл банку шпрот. Достал с подоконника вилки из гнущегося алюминия. Заботливо сказал другу:

– Тебе надо закусить, – а после паузы добавил: – Да и мне тоже.

Они снова накатили.

Володьку ничего не брало – сказывалась партийно-комсомольская закалка. Валерка уже поплыл.

Основательно закусив шпротами, Володя, наконец, внушительно проговорил:

– Да, друг мой, а ты ведь, по-моему, окончательный дурак.

Валерка покраснел как рак и прищурился.

– За дурака можно и по фэйсу получить.

– Не ерепеньтесь, сэр! Лучше послушайте, что скажет вам старший товарищ.

– Тоже мне, старший!.. – ухмыльнулся Валерка. – На одном курсе учимся.

– Неважно. Главное, я тебя старше ментально.

– Как-как? – чуть не прыснул Валерка. – Монументально?

Володька обожал отыскивать в словарях и книгах умные словечки и вкраплять их в речь – как правило, весьма к месту.

А в те годы (следует заметить) термин «ментально» еще совершенно не применялся в устной повседневной речи.

– Ментально – значит, внутренне, духовно, душевно. Итак, я хотел заявить, что внутренне я старше вас, сэр.

– Ну, полож-ж-жим. Дальше что?

– А то. Почему бы тебе не выполнить просьбу Олъгерда Олъгердовича?

– Никогда!

– Почему столь категорично, сэр?

– Я тебе сказал – почему. У нашего дорогого Леонида Ильича лизоблюдов и жополизов хватает. Я не хочу быть в их числе. Пусть они лучше мой сценарий возьмут и в задницы себе засунут!..

– Но таковы правила игры. Валерка сорвался на крик.

– Какой – игры?!. Какой еще игры?!.

– Которую мы ведем с властью. А она – с нами.

– Ну, и в чем же она, по-твоему, эта игра, заключается?

– В том, что если ты хочешь быть на коне, надо делать ей, власти, ма-аленькие реверансы.

– Ничего себе маленькие!..

– А что – большие, что ли? Олъгерд же тебя не просит вместо твоей композиции поставить «Малую землю». Нет, он просит всего лишь вставить в твой замечательный сценарий кусочек из Брежнева. Делов-то!..

– Ну да, одним движением взять и испохабить будущую постановку.

– Да почему сразу испохабить?

– Да потому! Потому, что это – Брежнев!

– А ты-то сам «Малую землю» читал?

– Нет, и не собираюсь!

– И напрасно. Весьма недурственно, между прочим, написано.

– Скажи еще, что дорогой Леонид Ильич собственноручно это великое произведение писал!

– Да нет, конечно, не он. Но написано здорово. И вот скажи: эти люди, которые за Брежнева писали – и не последние, судя по тексту, товарищи, – почему они не отказались за него строчить?

– Потому что хамы и лизоблюды.

– А вот и нет. Потому что они – умные люди. И понимают: если не они, то все равно найдется кто-нибудь другой. А для того, чтобы жить в Стране Советов, и по возможности жить хорошо, надо с властью идти на компромисс. Они ей – книжку за генсека написали, а власть им – квартиру, дачку, машину… Ты ей – кусочек из Брежнева на сцене поставишь. А она тебе – гастроли по всему Союзу обеспечит, и, может, даже в странах народной демократии. И зачеты с экзаменами автоматом поставит. И, может быть, распределение уютненькое даст куда-нибудь в столичное НИИ…

– Я за распределения продаваться не хочу!

– Ой-ой-ой! Сколько пафоса! Ты посмотри на себя со стороны – вылитый Васисусалий Лоханкин!

– А ты… Ты – приспособленец!..

Володька усмехнулся.

– Вы меня, кажется, хотели оскорбить, сэр? Так вот – у вас не получилось. Потому что – да, я приспособленец. И не только не стыжусь этого, но и горжусь. Можно сказать, высоко несу это гордое звание. И тебе советую.

– Да пошел ты!.. – буркнул Валерка, но уже без прежнего запала.

– Давай с тобой еще по граммулечке дербалызнем, и баиньки. А утро вечера мудренее. И утром вы, мой друг, проснетесь со свежей головой – и с готовым решением.

– Я все для себя решил, – сказал Валерка, однако былой уверенности в его словах уже не прозвучало.

Пару лет назад

«Какого черта я туда я еду? Какого черта?..» – рефреном звучало в голове Валерки, пока он рулил по утренним столичным улицам в сторону телецентра.

Было так рано, что даже пробки еще не образовались.

Но солнце давно уже встало, сверкало на никелированных деталях машин, отражалось в зеркалах, блистало в стеклах.

Валерка ехал на своей «шестерке» – до того древней, что он всякий раз, выводя ее со двора, опасался, а доедет ли машина до места назначения. Чтобы не испытывать этого постоянного беспокойства, предпочитал передвигаться по Москве на своих двоих. Но телецентр – дело особенное. Туда ведь без авто не доберешься. Есть какие-то автобусы, идущие от «Алексеевской», но даже девчушка Настена затруднилась назвать Валерке их номера. Неужели и она ездит в телецентр на собственной машине – или на такси?