Если уж влип в историю, надо всё же участвовать в ней до конца. И лицо...
– Обшарпаненько тут у вас, – с удовольствием заметил бывший любовник.
– Скажи еще спасибо, – усмехнулась она, – что у нас в студии «кондишены» поставили. А то б ты там умер под софитами, да в такую жару.
– Спасибо, что поставили, – серьезно кивнул он.
– Все для тебя – и любовь, и мечты, – пропела она.
Под ручку, шерочка с машерочкой, они дошли до студии. Тут их увидели многие из обслуживающего персонала шоу: покуривающие, пробегающие по коридорам, заправляющиеся перед трудным днем кофе из картонных стаканчиков. У Настены, редактора по игрокам, чуть челюсть не отвисла. А бедный Макс аж позеленел весь и немедленно стал метать в Лилю оскорбленные, а в Валерку – уничижительные взоры. Совершенно понятен был ход мыслей, толпившихся в его скудной юной головке: раз Лиля появляется на работе в семь утра под ручку с мужчиной – значит, она провела с ним ночь.
– Ну, пока, дорогой Валерочка, – громко пропела Лиля, освобождая руку своего спутника. – Теперь наши пути расходятся. Тебе играть – а мне всей этой бодягой руководить.
– Мы еще увидимся?
Она ответствовала нарочито громко:
– Боюсь, что сегодня вряд ли. Ты не представляешь, сколько здесь проблем, которые мои подчиненные без моего вмешательства решить не могут.
Подчиненные – и Настена, и Макс, и все другие – жадно прислушивались к диалогу шефини. Даже кофе позабыли прихлебывать, сигаретами затягиваться.
А Валерка – вот умница парень – понял ее игру с полуслова. Даром, что ли, они на одной сцене почти два года играли. Спросил в полный голос:
– Тогда, может, сходим куда-нибудь с тобой на недельке?
– На этой неделе никак – сам увидишь, что здесь творится, когда мы пишемся. А как съемки закончим – с удовольствием… А сейчас, Валерочка, иди вон к Насте – вы с ней, наверно, по телефону познакомились, она редактор по игрокам. Она будет твоей любезной хозяйкой.
И на виду у изумленной публики Лиля по-дружески чмокнула старого приятеля в щечку – и была такова.
Валерка, как и остальные игроки, поступил в распоряжение к Настене. Однако если другими претендентами на «миллион» редактор командовала в бесцеремонном стиле советских теток, то с ним, предполагаемым любовником продюсерши, девушка обращалась с всею ласковостью: «Пойдемте на грим, Валерий Васильевич…» Впрочем, невыспавшиеся гримерши, не видевшие триумфального явления Валеры под ручку с Лилей, помыкали им столь же беспардонно, как и прочими игроками: «Садитесь… Повернитесь… Живее… Не вертите головой, здесь не парикмахерская…» С простыми людьми на телевидении не чикались – они ж не звезды: не певцы, не политики, не артисты – обыкновенные лохи, да еще жаждущие пролезть в ящик и на халяву срубить капусты…
Сталкиваясь со своими конкурентами – то в гримерке, то в артистической, то в курилке на лестнице – Валера видел: их бьет мандраж. Мужики пытались хорохориться, травили анекдоты. Женщины не скрывали, что боятся. И вправду, сигареты тряслись в их руках, на шеях и щеках проступали сквозь грим красные пятна. Валера чувствовал свое превосходство над ними: все-таки у него имелся хоть и давний, но опыт предпремьерного волнения. И его преодоления. Эх, сейчас бы пятьдесят граммов коньячку!..
Когда вибрирующих игроков стали заводить, наконец, в студию, у ее дверей появилась красавица, солнышко ясное – Женечка. Валеркина родная дочь.
– Что ты так поздно?! – напустился на нее Валерий.
– Па, что ты кричишь! – немедленно надула губки девушка. – Ведь не начали еще!..
– Но я же за тебя волнуюсь, неужто непонятно?!
– Ты не за меня волнуешься, а сам по себе, – хладнокровно, в стиле своей матушки, отбрила папаню дочурка. – А на мне только психоз свой срываешь.
И, как обычно бывало в разборках с ее мамашей, Валера не нашелся, что ответить.
Остальные претенденты на успех уже вошли в студию, и тут вдруг возникла красивая, деловая, озабоченная Лиля. Валерка смешался, но мужественно пробормотал:
– Вот, познакомься: моя дочь Женечка. А это, – представил он подругу, – мой старый институтский товарищ Лиля.
– О-очень приятна-а, – ехидненько пропела дочурка и смерила женщину бесцеремонным взглядом с головы до ног.
– Лилия Станиславовна, – сухо кивнула ей продюсерша.
– Представляешь, – искательно проговорил Валерка, адресуясь к Лиле, – Женечка, как и ты, в медицинском учится.
Он хотел еще пошутить, что, наверно, когда дочь вырастет, продюсером станет, но Лиля оборвала его: