Трое в Песках

— Ты не очень пользуешься своим доподлинным обликом, — напомнил Олег нервно.

— Коней не хочу пугать! А мог бы птахой, хоть и такой гадостной, все время бы ширял под облаками.

Добрый Таргитай напомнил:

— Мрак, ему страшно.

— А что это вообще? Ты вот тоже не знаешь.

— Я дурной, — сказал Таргитай убито, — не боюсь по дурости. Еще в деревне говорили. А Олег у нас умный…

— Я тоже дурной?

Когда над головами мелькнула тень, Олег даже пригнулся, смотрел тупо в конскую гриву. Мрак вздохнул так, что услышали и в Авзацких горах, а Лиска пустила коня рядом, сказала тихонько:

— Научи… Будем летать вдвоем.

Олег отвел глаза, а Таргитай сжался от горячего сочувствия. Волхв покраснел. Трус — не трус, а перед женщинами всегда стыднее. А тут еще Мрак рассматривал каждую ворону: дескать, не трусят, хоть и в перьях, даже воробьи не падают камнем от страха, а они меньше ворон.

Не говоря ни слова, Олег остановил коня, бросил повод Лиске. Все молча наблюдали, как он отошел на десяток шагов, присел на корточки. Таргитай видел, как шевелились губы молодого волхва, но слов не слышал, а жаль — вставил бы в песню.

Теперь Олег все чаще ехал задним. Мрак и Таргитай оглядывались. Мрак скалил зубы. Олег помалкивал, лишь криво улыбался. Пусть потешаются — так прячут тревогу за него, а ему бы осмыслить случившееся.

Тогда, в первый раз, когда заклятие внезапно встряхнуло всего, а режущая боль пронзила внутренности, он решил было, что умирает. Затем слепой ужас заставил вскочить, ринуться от страшных существ. Опомниться не успел — оказался в воздухе. Сразу выбился из сил, начал падать на близкую землю!

Ужас снова заставил забить крыльями — крылья вместо рук! — узнал в страшных существах Мрака и Тарха с Лиской. Все трое едва держали коней, те храпели и пытались бежать от страшного существа, которым им казался он сам!

Он тогда чуть не разбился о землю, сердце выскакивало из груди. Друзья, подоспев, сыпали шуточками, а он поклялся, что никогда в жизни не поднимется в воздух…

Но боги знают, что он слабак, а со слабого какие клятвы? Уже через пару дней потихоньку поднимался ночью, учился парить, сохраняя силы. Труднее всего было садиться, всякий раз ушибался, сдирал кожу на руках и обдирал плечи.

Крылья кое-как держали, но при взгляде на землю сразу обливался потом, цепенел. Крылья обвисали, камнем летел вниз. В страхе пытался спастись, крылья суматошно лупили по воздуху. Его подбрасывало, но сил уже не оставалось.

Говорить в этой личине не мог, только щелкал клювом и грозно шипел. С трудом помнил, что он человек, хотя до зуда хотелось кинуться на пробегающих внизу зверей, вонзить когти, долбить клювом. Иной раз даже на путешественников смотрел как на добычу.

Завидовал Мраку: волком — привычно любому, дожившему до зрелого возраста. В человеке и так много от волка, большой разницы нет: в шкуре или без, а вот птахой непривычно и боязно.

На беду выпало именно ему, единственному, кто ценил жизнь. Друзья, как и все в родной деревне, зовут это трусостью. Может быть, так оно и есть. Трудно вообразить племя из таких, как он. Ему подобных и куры лапами загребут, не только соседи. Но все-таки даже будь так же силен и умел, как Мрак, все равно не был бы столь безрассудно отважен. Береженого свои боги берегут, а чужие не трогают.

Таргитай глуп, живет в мире своих песен, но он добр, при всей своей лени за друга пойдет в огонь и воду, хотя в другое время задницы не поднимет с лежанки. Голодать будет, а не поднимет. Ему бы превращаться в птицу — самая радость. Страха не ведает, для этого надо быть поумнее, силенки не занимать — целыми днями летал бы, гонялся бы за утками, а то и попробовал бы проломить небесную твердь. Но заклятиями Таргитаю не овладеть, как ему, Олегу, не научиться на дуде или меткости оборотня.

Он поднял глаза, уперся в гордо выпрямленную спину амазонки. Лиска чувствовала его настроение, на этот раз держалась впереди — лучше не попадаться под горячую руку. Женщина должна лечить раны, а не пытаться остановить ураган. Она могла бы овладеть магией, но слишком полна жизненной силы, а в ком много силы, тому боги не дают даже ума, а уж магии и подавно. Женщины овладевают магией к старости, когда иссякают месячные, а ежели какой удается раньше, то ищи какой-то скрытый порок, а то и явный. Молодые годами бывают старыми духом, как вот он: столько пережил и так натрясся за свою короткую жизнь, что уже на Мрака и Тарха смотрит, как на драчливых ребятишек.