Ключ к Ребекке

– Навестить родственников.

Голос у него был глубокий и звучный, и Вэндем не заметил бы акцента, если бы специально не прислушивался.

– Эти люди с вами? – спросил Вэндем.

– Это мой сын и его няня, – ответил Вольф.

Вэндем взглянул на документы Элин. Ему хотелось взять этого Вольфа за горло и трясти, пока у него кости не застучат друг о друга. «Это мой сын и его няня». Ах ты, подонок!

Он вернул документы Элин.

– Не надо будить ребенка, – твердо сказал Вэндем. Он взглянул на священника, сидящего рядом с Вольфом, и тот протянул ему бумажник.

– Что-нибудь случилось, майор? – спросил Вольф.

Вэндем взглянул на него и заметил свежую длинную царапину у него на подбородке: должно быть, работа Элин.

– Соображения безопасности, сэр, – ответил Вэндем.

Священник сказал:

– Я тоже еду в Асьют.

– Понятно, – сказал Вэндем. – В монастырь?

– Именно туда. Значит, вы слышали о монастыре?

– Место, где останавливалось Святое семейство после пребывания в пустыне.

– Точно. Вы бывали там?

– Нет. Возможно, в этот раз.

– Надеюсь, вам это удастся, – сказал священник.

Вэндем вернул ему документы.

– Благодарю вас.

Он стал проверять документы у пассажиров в следующем ряду. Оглянувшись, встретился глазами с Вольфом, который смотрел на него отсутствующим взглядом. Вэндем забеспокоился – не допустил ли он какой-либо оплошности? Он оглянулся еще раз – Вольф смотрел в окно.

«Интересно, что творится в голове у Элин? Она пытается сообразить, что именно я задумал, – размышлял Вэндем. – Возможно, она догадается о моих намерениях. Достаточно непросто для нее – сидеть, не говоря ни слова, и следить за моими передвижениями. Но, по крайней мере, она теперь знает, что не брошена на произвол судьбы.

Интересно, о чем думает Вольф? Возможно, он испытывает нетерпение или злорадство, или его гложет страх, или… Нет, это все не то, – понял Вэндем, – ему просто скучно».

Он дошел до конца вагона и закончил проверку документов. Вэндем собирался вернуться назад по проходу, как вдруг по сердцу резанул детский крик:

– Это мой папа!

Он поднял глаза. Билли, спотыкаясь и шатаясь, натыкаясь на сиденья, бежал к нему с протянутыми вперед руками.

«О Боже!»

Вэндем увидел, как в конце вагона Вольф и Элин встали со своих мест и смотрят на них: Вольф с напряжением, а Элин со страхом. Вэндем открыл дверь в тамбур у себя за спиной, притворяясь, что не замечает Билли, и попятился назад. Через мгновение Билли был рядом с ним.

Вэндем захлопнул дверь и обнял сына.

– Все в порядке, – успокоил его Вэндем. – Все в порядке.

«Сейчас сюда придет Вольф».

– Они увезли меня, – бессвязно говорил Билли. – Я пропустил географию, и мне было страшно!

– Теперь все в порядке.

Вэндем чувствовал, что не может оставить сына, ему придется убить Вольфа и забыть про свой план относительно радиоигры… Нет, этого нельзя допустить… Он пытался подавить в себе отцовские чувства.

– Послушай, – мягко, обратился он к сыну. – Я здесь, рядом с тобой, но мне надо арестовать этого человека. Нельзя, чтобы он узнал, кто я на самом деле. Это тот самый немецкий шпион, за которым я охочусь, понимаешь?

– Да, да…

– Послушай, можешь притвориться, что ошибся? Что я не твой отец? Можешь вернуться на место?

Билли смотрел на него, открыв рот. Он молчал, но весь его облик кричал: нет, нет, нет!

Вэндем убеждал:

– Билли, мы сейчас – действующие лица настоящей детективной истории, ты и я. Ты пойдешь на место и скажешь, что ошибся, но помни: я рядом. Вместе мы его поймаем. О'кей? Ответь мне.

Билли продолжал молчать.

Открылась дверь, и в тамбур вошел Вольф.

– Что все это значит? – возмущенно спросил он.

Вэндем сделал беспечное лицо и выдавил улыбку.

– Мальчик, наверное, только что проснулся и, не разобравшись, принял меня за вас. Мы с вами примерно одного роста… Вы ведь его отец, не так ли?

Вольф обратился к Билли:

– Что за глупости! Возвращайся на место немедленно.

Билли стоял, не двигаясь.

Вэндем положил ему руку на плечо.

– Идите, молодой человек. И выигрывайте войну.

Услышав знакомую присказку. Билли улыбнулся.

– Извините, сэр, – сказал он. – Мне просто приснился страшный сон.

Вэндему казалось, что сейчас у него разорвется сердце.