Ключ к Ребекке

– Куда мы едем? – спросила Элин.

– На берегу реки в нескольких милях от города есть одно местечко, где можно понаблюдать солнечный закат. Сегодня прекрасный вечер.

– Я не хочу туда.

– Что такое?

– Я вас почти не знаю.

– Давайте без глупостей. Шофер будет с нами все это время, и, кроме того, я – джентльмен.

– Мне нужно выйти из машины.

– Прошу вас, не надо. – Он слегка коснулся ее руки. – Там в корзинке копченый лосось, цыпленок и бутылка шампанского. Мне так надоели рестораны.

Элин задумалась. Она может уйти – и тогда она будет в безопасности, но больше она его не увидит. Сейчас ей хотелось именно этого: больше никогда не встречаться с этим человеком. Она подумала: «Но ведь я – единственная надежда для Вэндема… Какое мне дело до этого Вэндема! Я и без него буду счастлива, вернувшись к своей мирной жизни – прежней жизни».

До Вэндема ей было дело – она поняла это; по крайней мере, ей не хотелось его подводить. Она должна остаться с Вольфом, вести с ним свою игру, вынудить его к следующему свиданию и попытаться выяснить, где он живет.

– Поедем к вам домой, – вырвалось у нее.

Он удивленно поднял брови.

– Ну вас и заносит!

Она поняла, что совершила ошибку.

– Я совсем запуталась. Вы сбили меня с толку. Почему вы сначала не спросили меня?

– Мне эта мысль пришла в голову всего час назад. Я не думал, что вас это напугает.

До Элин дошло, что, сама того не желая, она сыграла свою роль легкомысленной девчонки. Она решила не переигрывать.

– Ладно, – сдалась она и попыталась расслабиться.

Вольф пристально смотрел на нее.

– Вы не такая уж уязвимая, как может показаться, не так ли?

– Я не знаю.

– Я помню, что вы сказали Аристопулосу в тот день, когда я увидел вас в магазине.

Элин вспомнила: она пригрозила, что отрежет Микису гениталии, если он дотронется до нее еще раз. Ей надо было бы покраснеть, но она не умела делать это специально.

– Он очень разозлил меня, – сердито сказала она.

– Да уж, – ухмыльнулся Вольф. – Но имейте в виду, что я – не Аристопулос.

Она слабо улыбнулась в ответ.

– О'кей.

Они выехали за городскую черту, и Вольф стал давать указания шоферу. «Интересно, где он раздобыл такое такси», – подумала Элин. По египетским меркам, это была шикарная машина – американский лимузин с большими мягкими сиденьями, очень просторный внутри и довольно новый.

Они проехали мимо нескольких деревень и свернули на проселочную дорогу. Автомобиль взобрался по извилистой колее вверх по склону холма и очутился на крошечном плато на вершине обрыва. Прямо под ними текла река, а вдали за рекой Элин увидела аккуратные, похожие на лоскутное одеяло поля, простиравшиеся до самой линии горизонта, где они переходили в светло-желтую полоску пустыни.

– Красиво, правда? – спросил Вольф.

Возразить было нечего. Стайка стрижей, взлетевшая с противоположного берега, заставила ее поднять глаза к небу, и она увидела, что вечерние облака уже порозовели по краям. От берега шла молодая девушка с огромным кувшином воды на голове. Вверх по реке плыла одинокая фелюга, движимая легким бризом.

Шофер вышел из машины, отошел ярдов на пятьдесят в сторону, сел к ним спиной, закурил и развернул газету.

Вольф достал корзинку с провизией из багажника и поставил ее на пол машины между собой и Элин. Пока он распаковывал еду, Элин спросила:

– А как вы узнали о существовании этого места?

– Моя мать приводила меня сюда, когда я был маленьким. – Он вручил ей бокал с вином. – После смерти отца мать вышла замуж за египтянина. Время от времени она уставала от мусульманского быта и в такие дни привозила меня сюда и рассказывала мне… о Европе и так далее.

– Вам это нравилось?

Он колебался с ответом.

– У моей матери была способность портить удовольствие другим. Она говаривала так: «Ты эгоист, такой же, как твой отец». В том возрасте я предпочитал арабское окружение. Мои сводные братья были, в сущности, предоставлены сами себе. Мы воровали апельсины из чужих садов, бросались камнями в лошадей, протыкали велосипедные шины… Только моя мать возражала против такого поведения и предупреждала, что мы дождемся наказания. «В один прекрасный день тебя поймают, Алекс», – говорила она.

«Она была права, – подумала Элин. – Тебя поймают, Алекс».