Золотая шпага

– И вам не жалко? – спросил Василь тихо.

– Помалкивай. Видит Бог, я хотел бы оказаться на его месте.

Помощник разинул рот. Засядько еще раз поправил ракету. Котенка от воспламеняющегося состава отделяла тонкая стенка, это грозило неприятностями. Картонный футляр прогнулся и мог лопнуть под острыми когтями маленького пленника.

Ракета сорвалась с направляющих полозьев, и Василь снова побежал через луг. Засядько в напряженном ожидании наблюдал за полетом. Только бы удалось… Только бы удалось… Только бы удалось! Хотя, если не получится в этот раз, падать духом не следует. Принцип верен. Ракеты могут переносить полезные грузы. Например, веревки через пропасти и широкие реки, даже срочную почту между городами. Это несомненно. А потом дойдет очередь и до живых существ. А еще позже… Да, человек полетит на гигантской ракете к Луне и другим мирам!

Василь уже добежал до места падения ракеты и растерянно метался по лугу. Александр беззлобно засмеялся. Вот человек: не может сообразить, что если ракета несет фугасную гранату, то она способна понести и котенка, который втрое легче гранаты. Беда лишь в том, что высокопоставленные чиновники, к которым вскоре придется обратиться, не умнее, да к тому же в изобилии наделены чванством и высокомерием.

Василь подобрал ракету и помчался назад. Александр одобрительно отметил, что у парня здоровое сердце и крепкие ноги, если бегает по две версты без передышки.

– А котенка нету! – закричал Василь издали.

– Убился?

– Не-ет!

– А что с ним?

– Утек!

Александр почувствовал, что с его души свалился камень. Можно было сколько угодно убеждать себя, что гибель котенка ничего не значит – все равно полеты на ракетах возможны! – однако до чего же радостно сознавать, что и первый опыт прошел успешно!

– Ракета встряла… уф… деревянным концом… уф… в землю, – рассказывал запыхавшийся Василь, – а коробка… уф… раскрылась! Котенок сразу и выскочил. Я видел, как он удирал через поле, хотел поймать, да где там!

Опыт ему явно понравился, и он уже готов был запускать на ракетах других живых существ, которых можно поймать в деревне. Александр с горечью подумал, что и в Петербурге посмотрят на эту затею как на забаву. Особенно придворные, желания которых не идут дальше получения удовольствий. А ведь именно от них и зависит многое… Нелепо устроен мир! Сказать им, что полет котенка прокладывает дорогу для человека? Не сочтут даже забавным. Правда, котенок и человек – величины мало соизмеримые; трудностей будет множество, но все равно полет человека возможен. За это он готов хоть сейчас поручиться головой.

– На сегодня все, – сказал помощнику. – Пошли завтракать.

– Наконец-то!

Дома, думая над проведенным опытом, он опять ощутил знакомое чувство тоски: насколько далекое дело полет человека. Настолько далекое, что пока придется помалкивать… Первоочередная задача – доказать пригодность боевых ракет. Даже это многим кажется сумасбродной идеей. А потом… Потом можно будет говорить о транспортных, почтовых ракетах. И лишь после внедрения их подумать вслух о ракетном экипаже для человека. Если хватит жизни…

Над городом плыл низкий тягучий звон. Засядько прислушался. Били в главный колокол, покой которого нарушали лишь по самым большим праздникам. Над колокольней кружили потревоженные вороны.

Со стороны полтавского тракта двигалась процессия. По бокам огромной разномастной толпы ехали всадники. Над толпой колыхались хоругви, доносилось протяжное пение.

– Крестный ход, – сказал Василь восторженно. – Александр Дмитриевич, я побегу. Можно?

– Беги, – разрешил Засядько.

Василь вихрем помчался к двери, на пороге нерешительно оглянулся:

– А вы, Александр Дмитриевич, разве не пойдете поклониться? Чудотворную икону уносят из нашего монастыря! Теперь она будет в другой губернии…

– Нет, – ответил Засядько. – Не мое это дело – кланяться деревянным иконам. Моя церковь не из бревен, а из ребер. А ты иди!

Василь раскрыл рот:

– Как это – из ребер?

– Подумай. Может быть, поймешь.

Василь пожал плечами, скрылся за дверью. В коридоре прогрохотали его шаги. Засядько повернулся к окну.

Во главе процессии несколько дюжих мужиков несли на носилках икону, густо увешанную красными лентами и цветами. За ними степенно вышагивали празднично одетые мужчины с псалтырями и евангелиями в руках, торопливо семенили сгорбленные богомолки с маленькими иконками. В нескольких шагах сзади шествовал могучего сложения священник. Был он в золоченой ризе, на широкой груди висел тяжелый серебряный крест. Священник размахивал кадилом, время от времени громко выкрикивая слова молитвы. За ним шли отцы города и наиболее уважаемые и влиятельные горожане. Некоторые несли иконы меньшего размера, чем чудотворная, но тоже достаточно массивные и щедро разукрашенные бумажными цветами. Важные и надменные, они резко отличались от прочего люда. А за редкой цепочкой всадников ковыляли калеки, убогие и юродивые, у которых единственная надежда была на чудесные свойства иконы.