Она огляделась по сторонам.
— И так… везде?
Он покачал головой.
— Нет, только вокруг дворца.
— Значит, мы близко?
— Ближе, — ответил он отстраненным голосом, — чем ты думаешь.
Пальцы его перебирали амулеты, наконец один оказался в его ладони, Барвинок снова смутно подивилась, как это ему удается, шнурок цел, а должен бы порваться, но отогнала глупые мысли и жадно смотрела, как он мнет камешек, тискает, а потом с силой зашвырнул далеко вперед.
Глава 20
Несколько долгих мгновений ничего не происходило, она устала задерживать дыхание и до боли сжимать кулачки, как вдруг некая завеса начала подниматься перед ними. Вместо унылой пустыни с блестящими под луной ветвями чахлых кустарников появились невероятно огромные глыбы камня, уложенные так плотно, что не просунуть между ними и травинку.
Занавес все поднимался, она устрашенно видела, как вырастает чудовищно высокая стена, камни уходят ввысь и ввысь, по ним разве что муравей вскарабкается, да и то не всякий, не всякая птица поднимется.
Барвинок видела, как напряглось лицо волхва, а глаза сузились.
— Это хуже, — пробормотал он, — чем я ожидал… Намного хуже.
Черная крепость больше похожа на исполинский уродливый нарост из больного камня, с одного боку со сглаженными краями, с другой угловатая, со сдвинутыми пропорциями, словно строили некие чудовища, у которых и глаза смотрят по-своему, но главное для него, что это не дом или даже крепость, а целый город на горе. И все здания настолько высокие, что водоносы будут падать с ног, добравшись до пятого этажа, а здесь их не меньше десяти, а кое-где и по пятнадцать, просто чудовищные и невероятные по высоте башни…
Небо над крепостью зловеще багровое, хотя везде безмятежно синее, а облака, подползая к багровости, исчезают в ней, будто их пожирает оттуда нечто незримое.
— Что будешь делать? — спросила она.
— Теперь уже не знаю, — пробормотал Олег. — Он настолько силен, что… не особо и скрывается. Счастье еще, что вовремя запрезирал людишек… Я бы тебе посоветовал не лезть в это опасное дело.
Она упрямо потрясла головой.
— Я пойду с тобой.
Он посмотрел со странным интересом.
— А как же мое занудство?
Она поморщилась, вздохнула.
— Каждый герой бывает занудой. Иногда чаще, чем иногда. Только простые и дураковатые гуляки всегда веселые и беспечные. Но почему-то с ними еще скучнее.
— Человек, — сказал он наставительно, что она в нем так ненавидела, — доказывает свое превосходство над всеми тварями земными исключительно способностью к занудству.
Она взмолилась:
— Ой, только не начинай снова!
— Молчу, — сказал он послушно, — но какая мощь, какая мощь… Вот что значит не считать кирпичи, не считаться со стоимостью, затратами, трудом…
Она спросила за спиной с надеждой в голосе:
— Может быть, передумаешь? Ты и не прав, и наконец-то встретил силу, что выше твоей.
Он покачал головой.
— Она не выше. Ее просто больше.
— Какая разница! Ее не одолеть и армией. Никакой армией!
Он подумал и обронил с той важностью, что так бесит ее постоянно:
— Знание сильнее армий.
— Ох, — сказала она с отвращением, — ну скажи что-нибудь еще умное!.. Например, вода — мокрая, кроты живут под землей. Или что мухи летают, а червяки — ползают. Вот я ахну!
Он посмотрел на нее с сомнением.
— Правда этого не знала?.. Ну, мне повезло…
— В чем? — спросила она, не поняв.
— Буду тебя, дуру, учить, — ответил он серьезно и как-то торжественно. Вздохнув, уточнил: — Надо учить людей.
Она вздрогнула, прислушалась, далеко-далеко раздался протяжный вой, но приближается, как ей почудилось, слишком быстро.
— Волки-оборотни, — произнес волхв быстро. — Самое худшее, что сейчас можно придумать…
Она спросила с надеждой:
— А лук? Ты бьешь без промаха.
— Слишком много, — ответил он. — Все, отходим!
Но побежал не обратно, а взял резко влево, не приближаясь к крепости, но и не удаляясь. Чтобы он не свернул шею, оглядываясь на нее, она побежала вперед, но замедлила бег, увидев ущелье, противоположная стена поднимается выше с каждым шагом, сердце похолодело, а когда осталось десятка два шагов, она поняла твердо, что им тут предстоит и умереть: та сторона чудовищно далеко, а ущелье…