— Еще бы, — ответил мельник. — Я как увидел это место, так сразу… Можете помыться, воды у нас много… ха-ха!.. а потом сразу к столу.
— К столу — это хорошо, — заметил Олег, — к столу — это я люблю. А уж моя спутница… ее вообще из-за стола не вытащишь.
Барвинок улыбнулась мельнику, не стоит обращать внимания на дурака, что мелет все, что взбредет на язык, тот слегка подмигнул ей, мол, понял, таких везде хватает, а Олег рассеянно прошелся по комнате, выглянул в окно, потрогал стулья за спинки, вообще выглядит, как человек, который все еще не пришел в себя после хорошего удара дубиной по голове.
Хозяйка, скромная, тихо улыбающаяся женщина, неслышно подавала на стол, и было видно, как ей приятно угощать гостей, не так часто они сюда забредают.
У мельника разносолов диковинных на столе нет, зато все то, что растет на местных огородах, — в изобилии, все отборное, налитое соком. А мяса, птицы, рыбы и творога едва ли не больше, Барвинок сразу заметила и говядину, и телятину, и баранину, и множество жареных птиц, от крупного молодого гуся до коричневых комочков скворцов.
Только вино не местное, но были бы деньги — торговцы доставят любое и куда угодно.
Барвинок ликовала, хозяева скромно улыбались, очень довольные, хорошо угостить гостей — это молча побахвалиться достатком, Олег против обыкновения не молчал, нахваливал как еду, так и гостеприимство, заметил, что вообще-то у мельников нелегкая жизнь, нужно следить за таким сложным хозяйством, что у простого крестьянина руки бы давно опустились.
Мельник довольно кивнул.
— Работы много, — согласился он. — Но если вовремя все замечать — работы почти никакой. Это нерадивые хозяева ждут, когда поломается, а тогда хватаются за голову. Тогда — да, непросто.
Хозяйка сказала:
— Он у меня всегда мельницу два раза в день смотрит сверху донизу до последнего колесика!
— Лучше сразу подправить, — пояснил мельник, — где треснуло, чем потом поднимать все, когда и жернова рухнут.
— Мудро, — согласился Олег. — Как у вас хорошо… Можно, мы посидим снаружи перед сном?
Хозяйка расплылась в довольной улыбке.
— Заметили, — спросила она счастливым голосом, — какие у нас места? С крыльца нагуляться можно!.. И река, и лес, и ручей, и гора… Сама до сих пор насмотреться не могу…
— Давно здесь? — поинтересовался Олег.
— Весной уже двадцатый год пошел!
— Да, — согласился Олег, — за это время можно прикипеть сердцем к такой красоте…
Барвинок посматривала на него искоса, волхв обычно не столь разговорчив, что-то выясняет, вопросы вроде бы ни о чем, но что-то он старается узнать. Либо уже узнал и отыскивает подтверждение…
Хозяйка пошла готовить им комнату для ночлега, Олег вышел на крыльцо, сел на нижнюю ступеньку. Лицо его оставалось задумчивым и немножко печальным.
Глава 3
Сосны далеко за домом вспыхнули огнем, но внизу уже темень, что значит, солнце за их спинами наконец-то опустилось к самому краю. Ветерок умолк и зарылся под землю, фиолетовый вечер тих и загадочен.
Деревья любуются красными облаками, снизу под ветками уже почти черно, но округлые подстриженные вершины еще полыхают червонным золотом. Цветы на клумбе, не дожидаясь полной темноты, сложили лепестки и уже спят, как куры.
Она села на ступеньку выше, подчеркивая тем самым неравенство, но не акцентировала, кто понятливый — поймет, проговорила задумчивым голосом:
— Наверное, хорошо вот так жить. Вдали от города… даже от села в сторонке. Крестьяне привозят зерно, а увозят муку, а все остальное время они наедине с природой, лесными птицами, зверьем, что приходит на водопой…
— Да, я заметил, — обронил он. — Там хорошо протоптанная зверьем тропа к воде… Странно, мельник их не бьет.
— А точно не бьет? Откуда же столько мяса?
— Крестьяне везут, — пояснил он. — Заметила, на столе не было лосятины или оленины? Даже птица вся домашняя. Если бы на водопое убил, звери бы сразу почуяли кровь и стали бы ходить в другое место.
Она сказала счастливо:
— Хорошо! Завидую и радуюсь за людей, что живут мирно и счастливо. Не всем выпадает удача, но кому выпадает — должен за нее держаться. Второго раза может не быть. Счастье… оно такое капризное…
Он подумал, проговорил медленно, в своей чуть ли не засыпающей манере, что ее особенно бесило: