Человек с топором

— Мозг, — сказал Мрак гордо.

— А все остальное — задница.

— Ну, на мозг, — протянул Олег, — на весь мозг не тянем. Даже на мозжечок или участок коры слабо… Ребенок, к твоему сведению, вылупляется уже с мозгом. А вот к мысли, рождаемой мозгом, твоя догадка близка. Легкой такой мимолетной мысли! Скользнула и пропала. Или — скользнула и… задержалась, зацепилась за что-то. Начала развиваться, обрастать деталями. Мрак подумал, хмыкнул:

— Значитца, мысли взрослого человека?

— Пожалуй, — сказал Олег осторожно. Тут же пожалел, ибо Мрак кровожадно воскликнул:

— Ага, а эти земноводные — детская мысль?

— Скорее, предыдущая, — поправил Олег поневоле.

— Учитывай процессы во Вселенной! Тут миллион лет — вообще не время. Да, я бы назвал ее, да, предыдущей мыслью.

Мрак задумался, брови сошлись на переносице, кожа на скулах натянулась. Олег с тревогой заметил, что нижняя челюсть воинственно подалась вперед.

— Эй-эй, — сказал он предостерегающе.

— Не делай никаких выводов! Это только предположение.

— А что, — протянул Мрак с хмурым удовлетворением, — впервые мне кажется, что в философии что-то есть… Все человечество — это мысль… Мысль бога, если уж высоким штилем. Та самая беспокойная мысль, что даже богу мешает почить на лаврах, просто балдеть, оттягиваться, ловить кайф… после того, как сотворил мир, Адама и Еву, Имира, Прадуб и прочие достопримечательности. И хотя у нас таких любителей оттягиваться и балдеть все больше, но, видимо, пока что человечество в целом — мысль беспокойная. Избавиться от этой мысли есть только два варианта…

Олег следил за развитием темы с беспокойством, спросил подозрительно:

— Два? Какие?

— Либо поддаться, — растолковал Мрак покровительственно, — принять ее, либо… отмахнуться. Отдать предпочтение другой мысли. Или желанию, тебе виднее, что точнее. В смысле, полежать, оттянуться, понаслаждаться жизнью. В этом случае ты понимаешь, что будет с той, первой мыслью…

Олег буркнул:

— Она исчезнет.

— Она будет стерта, — согласился Мрак.

— Вытеснена. Заменена. Ну, за дело?… Эх, люблю я философию — мать ее всех наук!

ГЛАВА 33

В Шаре давно не было предательств, измен, переворотов, попыток захватить власть, как говорится, над миром. Практически, все десять миллионов лет истории прошли без этих рецидивов болезни роста. Только из истории, от которой не сохранилось никаких свидетельств, кроме пересказов, в Шаре знали о всяких нехороших попытках насчет власти, но, будучи существами осторожными, в самом важном месте сохранили систему допусков.

Простенькая такая система, примитивная даже: всего лишь точная молекулярная копия тех, кто имеет право входа. Плюс — точные координаты каждого, кому вход разрешен.

Над последним моментом Мрак задумался надолго.

— Точную копию, — сказал он, — создать раз плюнуть. То ли делов, что малость атомы передвинуть!… Но автоматика с ума сойдет, когда сразу двое окажутся на локаторе. Да еще в разных местах.

— Думай, Мрак, думай. Военные хитрости по твоей части.

— А по твоей что?

— Я человек мирный.

— А кто Париж спалил?… Гад ты, такой был красивый город!

— Отстроили же…

— Дык отстроили уже не ту красоту, а так, для жилья только. Да и не только Париж ты зничтожил, гад, это я Париж так, к слову. Безчуйственный ты! И не снятся же тебе эти пожары… А насчет двойников есть одна мысль…

Он погрузился в раздумье. Конечно, идеально, если бы защита базировалась только на распознавании отпечатков пальцев, слюны, сетчатки глаза, пота и прочих уникальных особенностях. Кому-то это подделать невозможно, а кому-то лишь укажи пальцем на оригинал.

Олег долго перебирал высших должностных лиц, Мрак уже извелся, системы допусков оставались загадкой, а когда в очередной раз взглянул на Олега, раскрыл рот. За столом перед компьютером сидел невысокий человек с белыми волосами, золотистая кожа, приплюснутый нос, скошенная нижняя челюсть.

Он открыл и закрыл рот, взглянул в гамма-лучах, скелет и форма черепа тоже изменилась. Это уже не Олег…

— Ну, долго будешь таращиться? — сказал человек недовольно.

— Я ЛЛ-23-ми-Зет, старший инспектор. У него есть какое-то другое имя, не зовут же номером, а ты… тоже некое восьмизначное с разными индексами. Ага, вот. Я — Гургенс, а Щуржегала — второй инспектор. Вот твоя личина, смотри внимательно. Здесь все данные, но трехдневной давности.