Алмазная колесница

До «Гранд-отеля» было рукой подать.

Эраст Петрович прошел пустынной набережной, осторожно заглянул в фойе.

На удачу портье дремал за своей стойкой.

Несколько бесшумных шагов, и ночной гость уже на лестнице.

Взбежал на второй этаж.

Ага, вот и номер 16. В двери торчал ключ – очень предусмотрительно, можно обойтись без стука, который в ночной час, не дай Бог, привлек бы внимание какого-нибудь бессонного постояльца.

Фандорин приоткрыл дверь, скользнул внутрь.

На сером фоне окна прорисовывался силуэт – но не Асагавы, а куда более тонкий.

Навстречу вошедшему метнулась по-кошачьи гибкая фигура.

Длинные пальцы обхватили лицо оторопевшего вице-консула.

– Я не могу без тебя! – пропел незабываемый, чуть хрипловатый голос.

Ноздри титулярного советника щекотнул волшебный аромат ирисов.

• Грустные мысли,
• На сердце тоска – и вдруг
• Запах ирисов.

Зов любви

«Не поддаваться, не поддаваться!» – отчаянно сигналил обезумевшему сердцу разум. Но руки сами, вопреки рассудку, обхватили упругое тело той, что измучила душу бедного вице-консула.

О-Юми рванула его воротничок – на пол полетели пуговицы. Покрывая быстрыми поцелуями обнажившуюся шею, задыхаясь от страсти, она нетерпеливо потянула с плеч Фандорина сюртук.

И тут произошло то, что следовало бы назвать истинным торжеством разума над необузданной стихией чувств.

Собрав в кулак всю свою волю (а таковой титулярному советнику было не занимать), он взял О-Юми за запястья и отвел их от себя – мягко, но непреклонно.

На то было две причины, и обе веские.

Первую Эраст Петрович наскоро сформулировал так: «Что я ей, мальчик? Захотела – исчезла, захотела – свистнула, и я тут как тут?» Несмотря на свою расплывчатость, резон был наиважнейший. В схватке двух миров, именуемой «любовью», всегда есть монарх и подданный, победитель и побежденный. Именно этот ключевой вопрос в данную минуту и решался. Быть подданным и побежденным Фандорин не желал и не умел.

Вторая причина со сферой любовной ничего общего не имела. Тут пахло мистикой, причем очень тревожного свойства.

– Откуда вы узнали, что мы с Асагавой договорились сообщаться записками? – строго спросил Эраст Петрович, пытаясь разглядеть в темноте выражение ее лица. – Да еще так быстро? За нами следили? Подслушивали? Какую роль в этой истории вы играете?

Она молча глядела на него снизу вверх, не шевелясь, не пытаясь высвободиться, но пальцы молодого человека пылали от прикосновения к ее коже. Вдруг вспомнилось определение из гимназического учебника по физике: «Электричество, содержащееся в теле, сообщает этому телу особое свойство, способное притягивать другое тело…»

Тряхнув головой, Фандорин твердо сказал:

– В тот раз вы ускользнули, ничего мне не объяснив. Но сегодня вам придется ответить на мои вопросы. Г-говорите же!

И О-Юми заговорила.

– Кто это – Асагава? – спросила она и рывком выдернула запястья из его пальцев – электрическая цепь разорвалась. – Вы думали, что записку вам прислал кто-то другой? И сразу же пришли? Два этих долгих дня я думала только о нем, а он… Какая же я дура!

Он хотел удержать ее, но не сумел. Пригнувшись, она проскользнула под его рукой, выскочила в коридор. Перед носом у Эраста Петровича хлопнула дверь. Он схватился за ручку, но в замке уже повернулся ключ.

– Постойте! – в ужасе крикнул титулярный советник. – Не уходите!

Догнать, остановить, оправдаться!

Но нет – из коридора донеслось приглушенное рыдание, потом звук легких удаляющихся шагов.

Разум съежился, забился в дальний уголок сознания. Сейчас душой Фандорина владели одни лишь чувства: страсть, ужас, отчаяние. И самое сильное из всех – ощущение невозвратимой утраты. И какой утраты! Словно лишился всего на свете, и кроме самого себя винить в этом некого.

– Черт! Черт! Черт! – заскрипел зубами несчастный вице-консул и с размаху двинул кулаком о дверной косяк.

Проклятая полицейская выучка! Безоглядная, смелая женщина, живущая сердцем, – драгоценнейшая из всех женщин земли – сама бросилась ему в объятья.

Наверняка многим при этом рисковала, быть может, поставила на карту всю свою жизнь. А он ей допрос с пристрастием: «Следили?» «Подслушивали?» «Какую играли роль?»

Боже, какой ужас, какой позор!

Из груди титулярного советника вырвался стон. Шатаясь, он дошел до кровати (той самой, на которой ему могло быть даровано неземное блаженство!) и рухнул на нее лицом вниз.