Алмазная колесница

Благолепова тихо заплакала.

– Что? Отказывается? – спросил Фандорин, тронув барышню за рукав. Та кивнула.

– Этот человек говорит, что сполна расплатился с капитаном. Тот прокурил катер от трубы до якоря, – перевел Сирота.

– Врет он! – воскликнула Софья Диогеновна. – Не мог папаша все деньги прокурить! Сам мне говорил, что еще семьдесят пять иен осталось!

Хозяин махнул рукой, сказал Фандорину на ужасающем английском:

– Want play? Want puh-puh? No want play, no want puh-puh – go-go.^[5]

Сирота прошептал, беспокойно оглядываясь на мускулистых парней с белыми повязками на лбу, медленно приближавшихся к столу с разных концов зала:

– Ничего не сделаешь. Расписки нет – доказать нельзя. Нужно уходить, не то может получиться Инцидент.

Софья Диогеновна тихо, безутешно плакала. Фандоринский батистовый платок уже весь вымок, и она достала свой прежний, малость подсохший.

– А что это за игра? – с любопытством спросил Эраст Петрович. – Т-трудная?

– Нет, самая простая. Называется «Тека-ханка», то есть «Четное или нечетное». Если кладешь деньги слева от вон той черты, значит, ставишь на четное. Если справа – на нечетное. – Письмоводитель говорил нервно, скороговоркой, при этом двумя пальцами легонько тянул вице-консула к выходу. – Право же, пойдемте. Это совсем-совсем нехорошее место.

– Ну-ка, и я попробую. Кажется, иена по нынешнему курсу равна двум рублям?

Эраст Петрович неловко опустился на корточки, достал портмоне и отсчитал пятнадцать «красненьких». Получилось как раз семьдесят пять иен. Ставку чиновник положил слева от черты.

Хозяина вид десятирублевых кредиток с портретом бородатого Михаила Федоровича не удивил – очевидно, русские были в «Ракуэне» не столь уж редкими гостями. Удивился горбун величине ставки, ибо никто из прочих игроков не выложил на стол больше пяти иен.

Стало очень тихо. Зеваки подобрались ближе, над ними нависли белоповязочные охранники, так напугавшие осторожного Сироту. Круглолицый крепенький японец с вощеной косичкой на бритой макушке, двинувшийся было к выходу, тоже заинтересовался. Передумал уходить, замер на месте.

Стаканчик закачался в крепкой лапе горбуна, кости защелкали о тонкие стенки – взмах, и по столу покатились два кубика. Красный несколько раз перевернулся и замер пятеркой кверху. Синий доскакал чуть не до самого края и остановился прямо напротив Эраста Петровича, повернувшись тройкой.

Над столом прокатился вздох.

– Я выиграл? – спросил Эраст Петрович у Сироты.

– Да! – прошептал тот. Глаза письмоводителя горели восторгом.

– Ну так скажите ему, что с него семьдесят пять иен. Пускай отдаст г-госпоже Благолеповой.

Эраст Петрович хотел встать, но хозяин схватил его за руку.

– No! Must play three! Rule!^[6]

– Это он говорит, что по правилам заведения нужно поставить не меньше трех раз, – перевел побледневший Сирота, хотя Фандорин и без него понял смысл сказанного.

Письмоводитель, кажется, попытался спорить, но хозяин, высыпавший было на стол груду иен, стал придвигать их обратно к себе. Было ясно, что без повторной игры денег он не отдаст.

– Оставьте, – пожал плечами Эраст Петрович. – Хочет – сыграем. Ему же хуже.

Снова защелкали кости в стаканчике. Теперь у стола собрались все, кто был в зале – кроме безучастных курильщиков да двух придверных охранников, но и те приподнялись на цыпочки, пытаясь хоть что-то разглядеть поверх согнутых спин.

Скучал лишь титулярный советник. Он знал, что по таинственной прихоти судьбы всегда выигрывает в любые азартные игры, даже те, правила которых ему мало известны. Так что же беспокоиться из-за глупого «чета-нечета»? Другой на его месте с этаким редкостным талантом давно бы сделался миллионщиком или, подобно пушкинскому Германну, сошел с ума, не вынеся мистической прихотливости Фортуны. Фандорин же взял себе за правило с доверием относиться к чудесам и не пытаться втиснуть их в колодки человеческой логики. Раз иногда случаются чудеса – спасибо Тебе, Господи, а смотреть дареному коню в зубы – дурной тон.

Эраст Петрович едва взглянул на стол, когда кости были брошены во второй раз. Опять синяя оказалась медлительнее красной.

Публика утратила сдержанность, послышались восклицания.

– Они говорят: «Синяя кость полюбила гайдзина!», – крикнул в ухо титулярному советнику раскрасневшийся Сирота, сгребая кучу белых и желтых монет.

– Сударыня, вот деньги вашего отца. – Фандорин отодвинул в сторону кучку, проигранную хозяином во время предыдущей игры.

---

5 Хочешь играть? Хочешь курить? Не хочешь играть, не хочешь курить – проваливай (искаж. англ.)

6 Нет! Должен играть три! Закон! (искаж. англ.)