Вкус убийства

– Не расстраивайся. Сама же говоришь – девчонка тоже виновата.

– Девчонка? – Наталья впервые посмотрела на него внимательнее. – Конечно, она виновата тоже.

Езжай, не думай обо мне.

Но едва он вышел за дверь, Наталья разом оживилась. Прежде всего она выбежала на балкон и принялась следить за его машиной. Через две минуты из подъезда показался Саша. Наталья видела его очень хорошо – машина стояла прямо под фонарем, который полчаса назад зажегся. Сама же она света в комнате не включала, так что ее снизу было не видно. Саша повозился около машины, сел и уехал. Наталья смотрела ему вслед минут пять, пока не убедилась, что Саша вряд ли вернется за какой-нибудь забытой вещью. Тогда она тоже заторопилась. Вернувшись в комнату, быстро оделась, проверила, достаточно ли денег в кошельке, заперла дверь и выбежала к лифту. Через десять минут она уже поймала машину и назвала адрес в Мытищах.

– Езжайте быстрее, – попросила она водителя.

Всю дорогу она металась, щелкала замком сумки, доставала и, не закурив, тут же прятала сигареты, смотрела на часы… Словом, вела себя так беспокойно, что водитель тоже занервничал, вообразив, что случилось несчастье. Он даже спросил пассажирку, в чем дело. Но Наталья отрезала:

– Сама разберусь, езжайте быстрее!

Правда, она тут же извинилась. Дом, который был ей нужен, стоял неподалеку от станции, в новостройках на зеленой стороне Мытищ. Она расплатилась с шофером. В ответ на его предложение подождать сказала, что ждать не стоит. Она все больше нервничала.

Поднявшись на шестой этаж пешком (лифт, как часто случалось в этом доме, не работал), Наталья вынула из сумки ключи и отперла дверь, обитую коричневым дерматином.

– Кто это? – раздался слабый, надтреснутый голос.

Наталья захлопнула за собой дверь и, срывая с шеи платок, крикнула:

– Мама, это я! Генка дома?

Из комнаты появилась старуха лет семидесяти с лишним. Она глядела на дочь испуганно и в ответ только рукой махнула – Генка! Ты бы почаще им интересовалась.

– Он дома, я спросила? – закричала Наталья. – Ты что, мама? Совсем не слышишь?

Наконец мать ее поняла. Кивнула:

– Да я тебя слышу, чего орешь. Нет его. Второй день нету.

– А где он? – Наталья присела на тумбу для обуви. – Откуда же он мне звонил? Не отсюда? Мам, он что, даже не ночевал?

– Да ты выпей чаю! – Мать двинулась на кухню. Перешагивая через вытянутые ноги дочери, она сердито ударила ее по коленке:

– Расселась, барыня, любуйтесь на нее. Совсем распустила парня.

– Мама, да где же он может быть? – допытывалась Наталья.

Но ей не ответили. На кухонном столе медленно появлялись чайные чашки, заварочный чайник, сахар, варенье… Старушка двигалась автоматически, как видно даже не задумываясь над своими действиями. Наталья встала и подошла к матери:

– Я не буду пить чай. Что ты все чай мне суешь!

Я тебя спрашиваю: где Генка? У кого он ночевал? Он же тебе всегда говорит!

– А теперь вот не сказал!

– Правда не сказал? – Наталья неохотно присела за стол. – У нас ведь с ним был уговор, чтобы докладывал. Серьезно, не сказал?

– Станет он меня слушаться, – жалобно протянула старушка. – Наташ, избавь ты меня от него!

Думаешь, легко с ним жить? Легко за ним стирать, убирать? Он же еще не все жрет, кашу не ест совсем, ты его избаловала. Забирай к себе это сокровище и готовь на него. Вырастила бездельника. А потому, что все жалела его, все жалела. Без отца растет, бедняжечка. Ну и радуйся теперь!

– Мам, куда я его заберу? – разом сникла женщина. – Ты же знаешь, что там Людочка.

– Ничего не знаю. – Старуха надулась и теперь ставила посуду на стол сердито, со стуком.

Наталья замолчала. Все это время, пока она ехала сюда, женщина была как в лихорадке. У нее было только одно желание – доехать как можно скорее, как будто от этого Бог знает что зависело. Но теперь, достигнув цели, она совершенно погасла. Мать придвинула ей чашку с чаем, Наталья машинально отпила глоток. И вдруг поставила чашку на место:

– Мам, ты ведь знаешь, где он. Он мне сегодня звонил и сказал, что теперь будет жить у меня, в Москве, Он мне столько всего наговорил… Я сказала, чтобы он оставался где есть, у тебя. А он сказал, что не останется ни за что и я буду сама виновата, если не пущу его домой. Мам, он поехал в Москву?

Скажи, в Москву?

Старушка только плечами пожала. С минуту она смотрела на дочь, потом процедила: