Урожай ядовитых ягодок

Их поселили в одной комнате на десять человек. Кровати женщин стояли почти рядом, через одну. Вот на той, «серединной», койке женщины менялись постоянно, и однажды там очутилась худая, изможденная, по виду очень больная женщина, бывшая зэчка Коломийцева Светлана Алексеевна. Она мучилась бессонницей и по ночам рассказывала Свете и Тусе о своей непутевой жизни. О брошенной в младенчестве дочке Виоле, о муже со странным и смешным именем Ленинид, о посадках, пьянстве, замужестве, рожденных детях…

– Эх, – хрипела Света, уставясь в незанавешенное окно. – Мне бы только сил набрать. Отъемся чуток и поеду к Лениниду, мы с ним официально не разводились, Виола-то выросла, уж не бросит меня, возьмет к себе! Другие-то дети на Украине, за границей теперь, а Виола тут, рукой подать.

Света и Туся молчали, у них было собственное мнение о благодарности детей, но ведь не отнимать же у несчастной последнюю надежду!

А Коломийцева каждую ночь все более подробно рассказывала о первой семье. Из ее слов выходило, что Ленинид просто святой, этакая помесь матери Терезы с князем Мышкиным.

– Он не способен никого обидеть, – сообщала несчастная больная, – а Виола просто отличная девка, она меня обожает. Вот только чуть в себя приду – и в путь, адрес-то я точно знаю, на прежнем месте Ленинид, мне в справочной сказали.

Словно молитву, она шептала название улицы, номер дома и квартиры, и постепенно Туся со Светой начали ей завидовать. Им-то идти было некуда, а соседку по комнате ждала семья. Света и Туся как-то забыли, что Коломийцева видела свою дочь в последний раз давно, более тридцати лет назад. Виола была несмышленым младенцем, да и Ленинид небось давным-давно позабыл про непутевую женушку. Эта простая мысль не пришла швеям в голову, если честно, их обуревала черная зависть.

Коломийцева пережила зиму, она скончалась в первый день весны. А тридцатого марта директриса приюта вызвала к себе Свету и объявила той, что больше держать женщину у себя не может.

– Наш центр всего лишь временное пристанище, – объясняла она.

– И куда мне, – безнадежно спросила Света, – вновь на улицу?

– Нет, конечно, оформим документы в дом престарелых, – пояснила директриса.

Света вернулась в комнату в подавленном настроении. Дом престарелых! Муниципальная темница для несчастных стариков, где обслуживающий персонал распоряжается бедолагами, как хочет. Но альтернативы нет. Жить на улице она больше не сможет.

Ночь пролетала без сна. В какой-то момент, переворачиваясь в очередной раз с боку на бок, Света наткнулась глазами на койку Коломийцевой. Там теперь вовсю храпела грузная старуха.

Внезапно в голову пришло решение. Надо поехать к этой Виоле и постараться у нее остаться. Из рассказов Коломийцевой следовало, что она добрая.

Сказано – сделано. Наврав начальнице, что хочет сдать за деньги кровь в Боткинской больнице, Света получила паспорт и отправилась по адресу, который, слушая долгими ночами бесконечные рассказы Коломийцевой, выучила наизусть. Разоблачения она не боялась, за три десятилетия люди меняются коренным образом.

Представляете теперь ее изумление, когда в квартире появилась Туся, которой в голову пришла та же идея!

Светлана замолчала и затеребила полотенце.

– Ты нас того, не это…, – забубнила Туся, – ну, в общем… Сейчас замуж выйдем, ну и…

– Где похоронили Коломийцеву? – отмерла я.

– Кто ж знает, – развела руками Света, – бомжей попросту успокаивают, сожгут в крематории, и все – ни могилки, ни памятника, словно и не жил человек совсем.

– Ты нас не гони, – прошептала Туся, – мы поможем во всем, сейчас Никитка подрастет, станем с ним по очереди сидеть. Ты как, Светка?

– Я за милую душу, – с жаром воскликнула женщина, – буду ему и Кристе бабкой, а Вилке с Томкой теткой!

Они замолчали. Я попыталась встать с биде, но не смогла, в ноги словно кто-то налил минеральную воду. Пузырьки бегали от щиколоток к коленкам, а ступней словно не было.

– Но Света так подробно рассказывала о зоне, – ошарашенно пробормотала я, – столько деталей: шитье, условно-досрочное освобождение… Откуда она про это знает?

– Убедительной я хотела казаться, – вздохнула Света, – боялась, догадаешься, что я самозванка.

– В приюте девяносто процентов бывших зэчек, – отмахнулась Туся, – поговоришь с ними, и словно сама срок мотала, все расскажут, с деталями и мелкими подробностями.