Образ врага

– Он мне признался по пьяни, что завербован, и рассказал о вас, простодушно заявил немец.

Харитонов спокойно обмозговал ситуацию и пришел к выводу, что она для него выгодна со всех сторон.

Он наконец раскрывает нескольких крупных агентов Сахнут и докладывает об этом начальству. Воротынцева уезжает в Германию, но из-под контроля не выходит. Уж она-то никогда не расколется и будет продолжать работать на Харитонова как миленькая. В этом майор не сомневался. Он ведь был тонким психологом.

В общем, все складывалось отлично. Сделка была заключена к обоюдному удовольствию. Вопрос о том, согласна ли сама Воротынцева стать женой Майнхоффа и уехать с ним в ГДР, даже не поднимался. Смешно об этом говорить. Ну какая нормальная советская девушка откажется выйти замуж за иностранца?

Агенты Сахнут, которых сдал Майнхофф, оказались настоящими, не липовыми. Впоследствии Харитонов получил за эту удачную операцию звание подполковника. Неожиданный отказ Воротынцевой выйти замуж за Майнхоффа явился глупым неприятным сюрпризом для Харитонова, но не более. В общем он был вполне доволен итогами своей работы. И все-таки что-то свербило в душе, не давало покоя.

Только теперь, через многие годы, он понял, что именно. Все поступки Майнхоффа и Воротынцевой не укладывались в обычные харитоновские схемы. Эти двое жили и действовали по какой-то своей идиотской логике, которую многоопытный Валерий Павлович совершенно не понимал.

Ну разве стоила Алиса Воротынцева такого риска, таких жертв? Майнхофф ловко лавировал, талантливо ускользал со всеми своими связями и вдруг взял и сам выдал агентуру, за которой так долго и безуспешно охотился Харитонов. Сломался на девчонке. Ну спрашивается, чем она лучше других? Да, красивая, неглупая. Но их ведь полно – красивых, неглупых. Бери – не хочу. Почему Майнхофф так сильно захотел именно эту, единственную?

А Воротынцева? Ну с чего это вдруг она взяла и отказалась от такого выгодного замужества? Конечно, ГДР – не совсем заграница, но все-таки. Любая на eе месте вцепилась бы в немца мертвой хваткой.

Ну ладно, предположим, вожжа под хвост попала. Поссорились и расстались. Бывает. Но тогда с какой стати она не сделала аборт, родила ребенка от Майнхоффа, за которого отказалась выйти замуж? Ради чего рискнула стать матерью-одиночкой в нашей-то счастливой советской стране?

И почему сейчас, через многие годы, Майнхофф опять рискует, уже ради ребенка, о котором совсем недавно и понятия не имел?

Ну где здесь логика, спрашивается? Где здесь нормальные, понятные человеческие мотивы – материальная корысть, тщеславие, инстинкт самосохранения?

Харитонов злился и мучился, чувствуя себя на чужой территории. Здесь не пахло знакомым, родным дерьмом низких страстей и страстишек. Пахло чем-то совсем другим, чего Харитонов не желал понимать и принимать.

Все это было неприятно, но, разумеется, отступать он не собирался. Валерию Павловичу необходимо было взять живого Майнхоффа. Так вышло, что на этого немца была поставлена вся его дальнейшая карьера. А возможно, даже жизнь.

Формально задание своего шефа, президента акционерного общества «Шанс», он выполнил, коварные планы Подосинского раскрыл, шефу все подробно изложил. Однако за этим заданием немедленно последовало другое. Выслушав доклад, шеф занервничав, даже вытянул сигарету из пачки Харитонова, хотя был некурящим, и стал ходить по кабинету из угла в угол.

– Возьми мне его, Валера, – сказал он, – очень тебя прошу.

– Кого? – сделав простодушное лицо, поинтересовался Харитонов.

Но президент акционерного общества «Шанс» не счел нужным ответить кого. Он знал, что начальник охраны его прекрасно понимает.

– Это же гениальный ход, – бормотал президент, продолжая метаться по своему просторному кабинету, – это же эксклюзив, Валера. Ты представляешь, что будет, если немец станет свидетельствовать против Подосинского? Как поступит Генаша Подосинский, когда узнает, что немец у меня, живой и готовый все рассказать?

«Генаша выцарапает у тебя немца когтями, а потом ты сам погибнешь при загадочных обстоятельствах», – усмехнулся про себя Харитонов, а вслух произнес, печально покачав головой:

– Это невозможно. Это действительно гениально, но совершенно невозможно.

– Что именно? – Президент остановился, резко развернулся к Харитонову всем корпусом. – Что именно невозможно, Валера?