48  

— Ну и дура же эта Виолова! Вот же хрень какую понаписала!

Так вот я заранее хочу их предупредить. Дорогие мои, автор, по книге которого снимают бесконечно долгое кино, имеет к нему такое же отношение, как вы к английской королеве. При этом вы, если пороетесь в своей семейной истории, то, вполне вероятно, найдете в ней некоего пятиюродного дедушку шестой племянницы восьмой тети, который ужасно давно абсолютно случайно столкнулся с королевой Викторией во время какой-нибудь церемонии. Но если говорить обо мне, то я абсолютно точно не имею ни малейшего отношения к идиотизму, который демонстрируют по ящику как бы от моего имени.

Отчего же я, как многие писатели, не начинаю ругаться с продюсерами и режиссерами? Ну, во-первых, из элементарной жадности — мне за использование имени заплатили малую толику. Во-вторых, после выхода сериала издательство «Марко» отметило некоторый рост продаж детективов Арины Виоловой (пусть и не настолько большой, как рассчитывал главный редактор, но все же). И, в-третьих: сериал сделал из Ленинида звезду.

Папенька играет вдохновенно. Правда, на мой взгляд, грубо и резко, но зрители вкупе со съемочной группой в восторге. Все рецензенты взахлеб твердят: «Плохую экранизацию глупых книжонок спасает лишь исполнитель роли бандита Крутова. Ленинид очень хорош, естественен, талантлив…» И далее следуют три страницы хвалебных песен в сопровождении фото папеньки.

В то, что Ленинид — отец писательницы Арины Виоловой, не верит никто. «Удачный пиар-ход ловкой писаки»; «Арине трудно отказать в фантазии. Жаль, что она не использует свой дар в книгах»; «Микки-Маус — тоже отец Виоловой» — это лишь малая толика насмешек, упавшая на мою голову после пресс-конференции, на которой я сообщила:

— Исполнитель одной из центральных ролей — мой отец.

Услыхав сенсационное заявление, журналисты сначала взвыли, а потом стали требовать:

— Дайте ваши детские фото с папой!

— Расскажите, как он вас водил в школу!

— Поподробней о детстве!

Я очутилась в совершенно идиотском положении. Ну не отвечать же борзописцам правду — что папашка большую часть жизни провел на зоне, а встретились мы с ним и начали общаться не так уж и давно[5].

Начальник пиар-отдела «Марко» Федор от всего этого схватился за голову, и утром в газеты ушел пресс-релиз, мирно разъясняющий ситуацию: Ленинид-де философ, он посвятил большую часть своей жизни изучению религий Востока, ездил в Индию, долгие годы провел в Тибете, затем перебрался в Китай. Дочь он воспитывал посредством писем, каждый день отправлял ей по пятнадцать страниц наставлений. Можем показать архив, однако фото нет.

Но не прокатило. Пишущая публика принялась чесать о меня когти, с клыков журналюг капала ядовитая слюна. «Виолова хочет примазаться к славе Ленинида», «Интеллигентный актер не дает комментариев…», ну и так далее. Отчего-то все посчитали меня нахалкой, а папашку милым, тихим и просто очень талантливым мужчиной.

Ситуация взбесила меня до крайности, но, сами понимаете, никаких адекватных действий предпринять я не способна. Ленинид же цветет и пахнет, он воспринимает шум вокруг себя как справедливую оценку собственного таланта. Если вспомнить поговорку про огонь, воду и медные трубы, то приходится признать: последние изменили папеньку до неузнаваемости.

Для начала Ленинид принялся натягивать на себя невероятные шмотки, представая перед нами в прикиде взбесившегося тинейджера, потом стал поговаривать о покупке машины. Любые мои замечания или дружеские советы он воспринимает с гримасой и отвечает с неподражаемо-презрительной улыбкой на губах:

— Доча! Яйца курицу не учат. Сначала достигни моих заработков и славы, а там и погутарим.

Кроме того, я терпеть не могу креветки! В сыром виде они вызывают у меня жалость, в отварном мерзко пахнут. Ленинид же, заявившись в гости, притаскивает пакет с морскими гадами и командует:

— Ставьте на огонь кастрюлю, ща полакомимся от пуза!

В общем, теперь, надеюсь, всем понятно, отчего сегодня я, войдя в квартиру, первым делом скривилась. Постаравшись натянуть спокойно-приветливое выражение на лицо, я вошла на кухню. Так и есть — папашка, одетый в сильно мятую зеленую рубашонку, восседает за столом, посередине стоит миска, наполненная мерзкорозовыми тварями.

— А где Томочка? — поинтересовалась я.

— Ну, во-первых, здравствуй, — церемонно кивнул Ленинид.

  48  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×