Любимые забавы папы Карло

– Я очень разволновалась, – хмуро продолжала Олеся, – и теперь хочу есть.

– В этом кафе подают только сладкое, – предостерегла я.

– Вот и хорошо! – плотоядно воскликнула Капустняк. – Ничто так не успокаивает нервы, как добрый кусок торта! Ну-ка, пошли сюда!

Тяжелым шагом она направилась к стойке, я поторопилась за ней.

– У нас не слишком много времени!

– Ерунда! Не собираюсь тут рассиживаться! – сердито рявкнула Капустняк и уставилась на витрину, где были выставлены блюда с выпечкой. – Безобразие!

– Что-то не так? – удивилась я.

– Конечно! – выкрикнула Капустняк. – Тут торгуют дрянью.

– Вообще-то, у нас здесь все вкусное, – возразила я, – лично мне очень понравился «Черный лес», вон тот, с вишенками сверху.

– Фу, – скривилась Капустняк, – он украшен сливками из баллончика, а не взбитыми вручную. Еще в тортик недоложили сахара и масла, поэтому он не поднялся как следует. И вообще, сплошная беда. Вон эклер. И как он вам?

– По-моему, восхитительный.

– Нет нужного количества яиц, – отрезала Капустняк, – а в лежащей рядом с ним «картошке» не хватает коньяка. Идем дальше. «Наполеон» промазали готовым кремом, из пакетика, а не масляно-яичным. Чиз-кейк не стоит даже обсуждать, в него запихнули несвежий творог, а йогуртовое суфле, похоже, даже и не пахнет полезным молочным продуктом. Штрудель выглядит отвратительно, в него положили не кислые, а сладкие яблоки, чем испортили весь вкус. Впрочем, тот, кто слаще морковки ничего не ел, придет в полный восторг, но я-то знаю, о чем говорю!

Я с уважением посмотрела на толстуху. До сих пор считала, что всякие разговоры об антеннах, втыкающихся в информационные поля, окутывающие землю, являются бредом. Но вдруг я не права? Вон как лихо Олеся выяснила всю правду о сладостях. И откуда она узнала про недоложенные яйца, масло и сахар? Не иначе как через антенну ей сообщили свыше правду про пирожные. Мне-то они кажутся потрясающими. Хотя, может, я, по выражению Капустняк, ничего слаще морковки не пробовала?

– Ну, если все так плохо, тогда пошли скорей в студию, – предложила я.

Олеся с сомнением покосилась на витрину, вытянула губы трубочкой, вновь вернула их на место и приняла решение.

– Ну-ка, – приказала она девушке по ту сторону прилавка, – давай всего по порции. Надо попробовать, вдруг я ошибаюсь!

– Мы торопимся, – попыталась я урезонить ее.

– Съем в одно мгновение, – заявила Олеся, подхватывая полный поднос.

Я было двинулась за Капустняк, но была остановлена барменшей:

– Платить кто будет?

– Дайте чек, – попросила я и ринулась с клочком бумаги за Олесей.

Можете мне не верить, но, когда я добежала до столика, за которым устроилась Капустняк, ее поднос оказался пуст. На тарелочках не осталось даже бумажек с вырезанными кружевами, на которые обычно кладут пирожные. Похоже, Капустняк второпях слопала и их.

– Вот! – воскликнула я, протягивая Олесе чек.

Она уставилась на него.

– Я оказалась абсолютно права, – сообщила она, – отвратительная еда, совершенно неудобоваримая, а кофе тут вообще без комментариев. Похоже, повар взял зерна, помыл их в теплой водичке и подал, назвав «Эспрессо». Кстати, «Арабика» в чашке и не ночевала. Сплошная «Робуста», впрочем, вполне пригодный для употребления сорт. Но он значительно дешевле и не обладает нужным послевкусием. А что это вы мне под нос суете?

– Извините, но вы забыли заплатить!

– Я?

– Ну… да.

– Я?

– Взяли поднос и ушли, вот я и принесла чек. Не расстраивайтесь, я тоже иногда проявляю забывчивость.

– Я?

– Вы, – слегка рассердившись, подтвердила я, – расплачивайтесь, и побежали, иначе опоздаем в эфир.

– Я? Я?

– Что-то не так?

– Я должна сама платить за эту гадость?

– Но ведь вы съели все.

– И что из того? Было невкусно. Впору отнести назад.

Я захлопала глазами. Капустняк издевается? Каким образом она намеревается вернуть слопанные харчи?

– И вообще, – заявила Олеся, – меня ведь позвали в гости? Следовательно, угощение за ваши денежки. Или вы, когда людей к себе приглашаете, потом в прихожей счет вручаете: скушала на такую-то сумму, руки мыла, туалетом попользовалась?

У меня загорелись уши.

– Нет, конечно! Своих приятелей я угощаю от души. Но вас-то позвали на телевидение.

– Вот пусть они и платят, – отрезала Олеся, – чай, не разорятся, знаю, знаю, сколько у вас минута рекламы стоит!