Город без полиции

– Ну, баб, не раскисай! Я-то вернусь, так что при своих козырях ты точно останешься!

– При козырях... – неодобрительно бросила она. – Как ты выражаешься? Если это для тебя игра...

– Бабуль, я так выражаюсь, чтобы у меня тоже руки не тряслись! – Андрей поймал ее пальцы и сжал их в своих ладонях. – Ну, чего ты так боишься?

Та вдруг подняла лицо, и Таня с ужасом увидела у нее на глазах слезы. Это было уже слишком, и девушка отвернулась.

– Она может тебя уговорить, и ты останешься! – внезапно севшим голосом проговорила Татьяна Петровна. – Она – мать, и с этим не поспоришь! Ты останешься... И даже я в тебя камень не брошу! Она мать, и там одна, а я...

– Бабуля! – уже угрожающе прикрикнул на нее Андрей. На них начинали оборачиваться люди, стоявшие в очереди к стойке, где регистрировали афинский рейс. – Еще слово, и я не поеду! Ты – моя настоящая мать, ты, запомни это и не смей никого больше так называть! Мне не у кого там оставаться! Я только взгляну, как она там, и вернусь!

– Какая я дура, – улыбаясь сквозь слезы, ответила женщина, заглядывая внуку в глаза. – Наверное, старею. Старики не смерти боятся, нет! Одиночество – вот что страшно! Как представишь такое, так и покажется, что вся жизнь была зря! Особенно когда у тебя такая дочь... Уж очень легко я ее потеряла! Вот и боюсь за тебя...

– Бабуля, если ты сейчас же не перестанешь плакать, я не поеду! – пообещал Андрей, и та послушно вытерла слезы. Поймав Танин взгляд, женщина виновато улыбнулась:

– Ну, бегите и не оглядывайтесь! Я издали на вас посмотрю! В конце концов, имею я право поплакать, разве нет? Знаешь, Танечка, для некоторых людей слезы – это недоступная роскошь! У таких людей жизнь простой не бывает! Ты уж мне поверь – кто легко плачет, тот легко живет!

Она махнула рукой и, резко повернувшись, пошла прочь. Андрей с минуту смотрел ей вслед, а когда повернулся к своей спутнице, лицо у него было каменное.

– Пойдем же, – Таня потянула его к стойке, делая вид, что ничего особенного не произошло. – Чем скорее пройдем регистрацию, тем быстрее сможем выпить кофе. Ты разве не хочешь? Я хочу, умираю...

– Я не хочу ехать, – каким-то чужим голосом произнес Андрей, не трогаясь с места. У Тани даже руки опустились.

– Шутишь? – беспомощно спросила она, пытаясь поймать взгляд парня, но тот его упрямо прятал. – Почему?!

– Я ей не нужен!

– Погоди. – До нее вдруг дошло, и она нахмурилась. – Это то самое, из-за чего ты не сел тогда на паром? Ты вот так же стоял и твердил, что не нужен матери? Знаешь что? На этот раз ты поедешь, хотя бы мне пришлось пинками тебя туда загнать!

Она сама не знала толком, что говорит, но, видимо, слова были нужные. Андрей слегка ожил и впервые взглянул ей прямо в глаза. У него был взгляд ребенка, потерявшегося в большой враждебной толпе, и Таня, ни минуты не колеблясь, решительно взяла парня за руку:

– А ну, идем. Где твой паспорт? Давай-давай, а то окажемся в хвосте. Ты где хочешь сидеть, у окна?

Не прошло и десяти минут, как они уже оказались в «зеленой» зоне, среди магазинов беспошлинной торговли. Таня продолжала тянуть Андрея за собой, безостановочно болтая, чувствуя, что это оказывает на парня гипнотическое воздействие:

– Тут есть бар, посидим и выпьем кофе. Да вот он, заходи! Гляди, и столик в углу свободен! Это здорово, что у нас нет вещей, не придется ждать в Афинах, сразу возьмем такси и поедем в порт. С ума сойти, мы совсем скоро будем на месте! Ты какой кофе хочешь, «эспрессо» или «айриш»? Лично я...

– Спасибо, – сказал он, присаживаясь вслед за ней к столику, залитому пивом и кофе. В пепельнице еще дымилась чья-то сигарета, а ее хозяин, возможно, уже садился в самолет. – Без тебя я бы просто не решился лететь.

– Скажи честно. – Она придвинула к нему чашку «эспрессо» и заботливо размешала в ней сахар. – Как ты можешь заниматься скалолазанием с такой ранимой психикой? Ты в самом деле альпинист?

– Очень просто, – ответил Андрей, осторожно делая первый глоток. – В горах нет того, чего я боюсь. Они меня успокаивают. И можешь поверить на слово – я не трус. Бабуля правильно сказала – страшнее всего одиночество. Ощущение, что никому ты не нужен, понимаешь?

И Таня, кивнув, сказала, что очень даже понимает.

– У меня было такое чувство, когда пропал Паша, – призналась она. – И тогда я от страха вышла замуж за первого встречного. Ведь это страх был, не любовь, а когда он вдруг прошел, я увидела, что семьи-то у меня и не было!