– В каком смысле?
– В прямом. Слива грязной воды нет, все на пол выливается. Я хотела Никитку помыть, сейчас покажу.
– Что?
– Кого, – засмеялась Томочка. – Ты погоди!
Подруга вывесилась из окна и закричала:
– Эй, Никитос, иди сюда!
Послышался бодрый топот.
– Сделай одолжение, – быстро сказала Томуся, – только не входи в комнату.
Я глянула на мальчика, послушно замершего на пороге, и ахнула. Передо мной стоял негритенок, местами покрытый белыми пятнами.
– Никита! – возмутилась я. – Ты где так извозился?
– Нигде, – сообщил малыш и убежал прочь.
– Кристина еще хуже, – вздохнула Тамара, – у нее волосы длинные, все в золе и саже.
– Где они так вымазались?
– Я отправила Кристю в Немировку за солеными огурчиками, она прихватила с собой брата, – пояснила Томочка, – пошли они мимо пожарища. Ну тут Кристе стало любопытно, вот они и походили по пепелищу.
– Безобразие! Кристина взрослая девочка! Выше меня ростом! – возмутилась я. – Могла бы и что-то уже соображать. Надеюсь, ты ее отругала?
– А смысл? Они уже похожи на чертенят. Надо придумать, как их отмыть.
Я сконцентрировалась на проблеме.
– Хорошо, сиди тут.
– А ты куда?
– Для начала спрошу у Альфреда, где он моется, – решительно ответила я.
Обогнув избу, я толкнула криво висевшую, плохо обструганную дверь и очутилась в донельзя захламленном пространстве, служившем хозяину складом для ненужных вещей. Спотыкаясь о непонятные предметы, я прошла вглубь, попала в коридор и увидела небольшой чуланчик. У стены громоздилась кровать без признаков постельного белья. На грязном, некогда нежно-розовом матрасе лежал грузный Альфред. Похоже, бывший муж Ани не раздевался перед сном.
– Эй, Фредди, – потрясла я его за ногу, – очнись.
– Кто там? – обалдело спросил он.
– Вилка.
– Кто?
– Твоя соседка по избе.
– А… а…
– Где ты моешься?
– Что?
– Душ как принимаешь?
– Зачем?
– Ты меня не понял? Моешься где?
– Зачем?
– Мыться?!
– Ага.
Я уставилась на Альфреда. Тот, кряхтя, сел, нашарил ботинки, сунул в них широкие лапы и принялся чесаться, долго, со вкусом, постанывая от удовольствия.
– Ты вообще никогда не пользуешься ванной? – попятилась я.
– Ну почему же? – возмутился Альфред. – В баню хожу, раз в месяц, зимой.
– А летом?
– Душ имеется.
– С водой?
– Ясное дело, с чем же еще?
– Пусти детей помыться.
– А идите, мне не жалко.
– И где же душ?
Альфред, охая, поднялся.
– Пошли покажу.
Мы вышли во двор, протопали несколько метров, и Фредька остановился.
– Вот.
Я обозрела пейзаж. Ничего похожего на кабинку не было, впрочем, если учесть тот факт, что унитаз тут стоит прямо под кустом, то и душевая, вполне вероятно, находится под открытым небом.
– И где же душ?
– Да перед тобой.
Я уставилась на остов небольшого автобуса, невесть зачем оказавшегося на участке.
– Туда иди, – предложил мне Фред, зевая.
– Куда, в автобус?
– Ну да!
– Зачем?
– Так тебе же душ нужен, – начал злиться хозяин, – залезай.
В полной прострации я приблизилась к руинам транспортного средства. Колес у него не было, он стоял на кирпичах.
– Лезь, не бойся, – подбодрил меня Альфред, – он только с виду гнилой, а на самом деле крепкий.
Я взобралась по ступенькам. Справа в салоне высились горы хлама: тряпки, поломанные стулья, вход в кабину водителя прикрывала рваная клеенка, прикрепленная к натянутой веревке.
Я отдернула драпировку и присвистнула. В потолке торчал разбрызгиватель, на полу лежала деревянная решетка, прикрытая черным резиновым ковриком. Чуть поодаль маячила колченогая табуретка, на ней – раскисший обмылок серо-розового цвета.
– Там кран наверху, прямо на душе! – крикнул Альфред.
Я прищурилась, увидела вентиль, повернула его, потом раскрутила совсем, но ни одной капли не упало на пол.
– Воды-ю нет! – заорала я.
– Чего вопишь? – заглянул внутрь Фредька.
– Воды нет, – повторила я.
– Правильно, ее налить надо.
– Куда?
– На крыше бачок стоит.
Я снова вышла наружу, увидела на крыше автобуса бочку и прислоненную сбоку к бывшему транспортному средству лестницу и поняла – это и есть так называемый летний душ.
– В доме ванны нет?
– А зачем она?
– У Ани-то стоит!