Кто придет меня убить?

– А как он выглядит? – Красавчик, говорят… Его видели двое, но мужик был пьян, а девочка описала его. Такой типчик, высокий, худой, брюнет, очень красивый. Сейчас составляют фоторобот, мне покажут, когда будет готово. А вообще, грязное дело. Столько народу замешано!

– Ладно, – быстро сказала Лиза. – Я тебе еще позвоню. Сегодня.

– Только скорее! – предупредила ее Наташа. – Мне деньги нужны!

Лиза повесила трубку, бросилась к воротам зоопарка, бегом пробежала мимо страусов, кенгуру, обезьян, поднялась по лестнице, бегом спустилась . Промелькнули морские львы, которые нежились на камнях среди зеленой воды, фотограф, который усаживал маленькую девочку на чучело верблюда…

Феликс стоял возле стеклянного загона для выдры и от души забавлялся, тыкая пальцами в стекло.

Выдра кувыркалась, ныряла, проплывая под водой на глазах у зрителей, словно для того, чтобы ее погладили. Крохотный мальчик в зеленой курточке никак не мог разглядеть ее, и тогда Феликс подхватил ребенка, поставил его на каменный приступок, чтобы ему было лучше видно. Лиза протиснулась к ним и схватила Феликса за рукав:

– Пошли отсюда!

– Погоди! – отмахнулся он. – Ты смотри, какая прелесть! – Ребенок в зеленой курточке восторженно завизжал, хлопнул ладошками по стеклу.

– Пойдем, прошу тебя… – шептала Лиза, вытаскивая упирающегося Феликса из толпы. – Я тебе все объясню.

Они отошли к ограде озера, остановились, глядя на лебедей, и Лиза, не поворачивая головы, сказала:

– Пропали мы.

Глава 15

Этим вечером она дала себе слово великолепно выглядеть. Короткая замшевая юбка, нежная светлая кофточка, широкий плащ неуловимо-зеленого цвета, такого же, как ее глаза. Олеся сразу явилась на съемку в этой одежде, чтобы не пришлось заезжать домой.

Работала машинально, каким-то шестым чувством понимая, чего от нее хотят, но не слишком вникая в то, что приходилось делать. Свидание с Борисом было назначено на шесть часов вечера. Она специально назвала такой ранний для свидания час, чтобы успеть все сделать до того, как вернется Жермен. Она уже успела повидать горничную. Этим утром целый час продежурила на улице и увидела все-таки эту особу. Борис достаточно четко описал ее: коренастая, приземистая, смуглая женщина с очень широкими бедрами и сильными руками. Она вышла из подъезда того самого дома на бульваре Распай, одетая по-праздничному. Во всяком случае, среди цветов одежды преобладали самые яркие – красная кофта, желтая обтягивающая юбка с разрезом впереди с середины бедра, огромные блестящие серьги в ушах. При этом Жермен умудрилась все-таки не выглядеть чучелом и коровой, Олеся это отметила. Конечно, такой наряд был довольно рискованным для этой почти сорокалетней дамы с мощными бедрами, но шла она так уверенно и горделиво, так смотрела на витрины, так ступала по мостовой на своих широких красных каблуках, что было видно – она считает себя красавицей, вполне довольна своей внешностью, своим выходным днем, своим любовником, который, наверное, уже ждет ее где-то, чтобы позавтракать вместе. Олеся оценила эту даму с точки зрения физических достоинств и решила, что лучше всего будет обойтись без встречи с нею.

А на съемках она неожиданно столкнулась с Кристиной. Кристина тоже была москвичкой, у нее был контракт с другой крупной фирмой, она находилась в Париже гораздо дольше, чем Олеся. Ей было всего шестнадцать лет, и она ходила в лицей.

– Ой, привет! – обрадовалась та, подбегая к Олесе. – Здорово выглядишь!

– И ты, – вяло ответила Олеся. – Как дела?

– Очень хорошо. – Кроткая Кристина, очень красивая, настоящая русская красавица, мягко улыбнулась. – Мама как раз вчера про тебя вспоминала. Жалеет, что ты к нам не заходишь. А почему?

– Все некогда.

– Работаешь? Я тоже много работаю, да еще учусь по утрам… Мама не хочет, чтобы мы уезжали из Парижа, она решила, что, если моя карьера не задастся, я поступлю в Сорбонну.

– Для этого деньги нужны, – отметила Олеся. – Конечно, поступай, если можешь, что тебе в Москве делать?

– Нет, я по Москве скучаю, – призналась та. – И потом, я не хочу учиться в Сорбонне.

– Вот балда, почему! – удивилась Олеся. Она смотрела на свою землячку с легким чувством превосходства. Знала бы та, что ожидает сегодня ее, Олесю, сразу бы заткнулась со своей мамашей и своей Сорбонной.

Кстати, ее мамашу Олеся просто ненавидела. Манерная московская дама, совершенно уверенная, что ее дочь – первая красавица в мире, самая умная, самая очаровательная, все должны упасть перед Кристиной на колени и славить ее красоту! Эта дама отвратительно долго рассматривала Олесю при каждой встрече, словно удивляясь, как такая уродина могла выиграть конкурс?! В Париже вообще не должно быть ни одной модели, кроме Кристины, все они в подметки ей не годятся! Слава Богу, дочь не переняла у матери ни одного из этих мнений, но все же какое-то неуловимое самодовольство появилось в ее разговорах.