Вдох-выдох, вдох-выдох, легче шаг, толчок правой. Еще быстрее!
Ищи, ищи, Юнгар!
Ах, как прекрасно чувствовать послушность каждой своей косточки, каждой мышцы, любой связки, когда между нами с Юнгаром — пять метров лонжи, и мы мчимся без топота и хрипа, и земля будто сама отталкивает нас для полета в следующем прыжке, и сердце бьется ровно и гулко, и холодный осенний воздух кипит в крови пузырями, как боржоми.
Ищи, ищи, Юнгар! Вперед, через пустырь, Юнгар!
Наш инструктор-наставник капитан Емец знает про собачек и поисковую работу все. Но для этого ему пришлось прослужить почти тридцать лет, и устало сердце, и когда он вышел в последний раз на поиск бандитов в Бирюлеве, его призовая собачка Акбар вела по следу одиннадцать километров, и Емец, у которого хватило сил воспитать ее, не мог их собрать, чтобы бежать одиннадцать километров, и он привязал лонжу к бамперу милицейского «газона», и Акбар тащил за собой двигавшуюся на второй скорости погоню, пока не привел к укрытию бандитов.
Ищи, Юнгар, ищи, ищи! Быстрее, быстрее, пока сердце бьется мощно и весело!
За пустырем расползлись сараи и гаражи. Здесь запах бензина, резины, масла и старого металла даже мне шибал в ноздри, но Юнгар уже шел неостановимо, как стайер на последнем закруглении перед финишем.
Круто рванул в сторону, через канаву, по дощатому измостью, к перекосившемуся сараю, у дверей встал во весь рост, налегая на серые старые доски, и радостно, с горловым хрипом, во всю мощь легких дал голос.
— Охранять, Юнгар! — Я сбросил лонжу и облегченно вытер с лица испарину.
С дальнего края пустыря показался наш желто-синий автобусик, я подкинул вверх кепку и замахал им рукой — чтобы они нас с Юнгаром не потеряли.
Потом участковый и подъехавший из отделения инспектор доставили к сараю хозяйку, и сзади нее маялся красномордый опухший парень — сынок, в грязно-рыжей щетине и голубой ряби наколок-татуировок. На правой кисти у него было кривыми буквами наколото «ЖЕНЯ». Радостный Задирака спросил у парня:
— Ты, что, боишься забыть, как тебя зовут? Мы напомним!..
Парень плевался и грозился нам прокурором за самоуправное вскрытие сарая. Потом мать вынула откуда-то из-под кофты ключи, хрустнул в нутре ржавый замок, распахнулась створка двери, и в прорезавшем сумрак сарая луче фонаря кроваво сверкнули две дюжины напуганных кроличьих глаз. А на верстаке у двери валялись три голые, уже ободранные тушки…
Юнгар подвизгнул и отошел от дверей.
— …Милиция слушает. Замдежурного Микито…
— Дяденька, помогите, пожалуйста. У нас кошка Машка упала в сетку под окном. На шестом этаже. Мяукает, а вылезть не может. Жалко Машку…
13. Рита Ушакова
Вытирая руки носовым платком, в зал вошел следователь Скуратов и сказал:
— Станислав, вас ждут в приемной какие-то провинциалы.
Тихонов удивился:
— А почему вы думаете, что провинциалы?
— Они оба в сапогах и в нейлоновых рубашках, — оъяснил следователь.
Тихонов засмеялся, взял меня за руку и предложил:
— Хочешь познакомиться с провинциалами?
— Хочу, мне все интересно. — Я поднялась, и мы пошли вниз, в приемную.
По дороге, все еще улыбаясь, Стас сказал:
— Он мне напомнил одну давнюю историю. Ко мне пришел как-то в гости мой приятель, однокурсник. Вечером мать спросила: «Он что, провинциал, твой новый друг?» «…Мамочка, — спрашиваю, — ты с чего это взяла?» А она хохочет: «У него бакенбарды и трагическое выражение лица!»
В приемной сидели и тихо переговаривались с молоденьким дежурным лейтенантом «провинциалы» — здоровенные парни с обветренными простодушными лицами.
Лейтенант встал:
— «Сквознячок», Станислав Палыч.
Тихонов мельком оглядел парней и спросил:
— Мотоцикл?
Парни в один голос ответили:
— Мотоциклы! — и только потом удивленно переглянулись.
— Ясно, — кивнул Стас. — Рассказывайте, только покороче.
Один из парней, беспокойно жестикулируя огромными ручищами — на пальце правой поблескивало золотое обручальное кольцо, — забубнил:
— Приехали мы вчера, да, вчера, выходит, «Явы» нам нужны. Из города Ново-Экономическое, знаете небось, нет? В Донбассе, одним словом, да… Шахтеры мы… Наших мотоциклов, конечно, навалом, но охота «Яву», у нас шоссейки такие нынче залили, будь спок!..
— Короче, гражданин… — сказал Тихонов, и фраза прозвучала у него совсем по-милицейски. Он, наверное, это почувствовал и добавил: — Я же вас просил… К делу переходите.