Я махнул участковому рукой, и мы снова спустились на полэтажа, где нас дожидались остальные.
— Мне кажется, его взять пора. Он, черт, опасный, — сказал я.
Юра Одинцов продолжил:
— Если дверь высадить, можно Юнгара пустить…
— Пока мы ее высадим, этот прекрасный Матюхин успеет двух из нас положить, — сказал с усмешкой Скуратов. — А я еще так хотел поучиться в адъюнктуре…
— Будет тебе кривляться, — сказал я ему вяло. Он был бледен, все лицо у него подсохло, — нет, я не думаю, что он струсил: чего-чего, а этого никто за ним никогда на замечал. Просто нервишки играют. А может быть, ему теперь есть что терять. Больше, чем нам. Не знаю. Мы с ним разошлись.
Я спросил участкового:
— Балкон лестничной клетки рядом с балконом Матюхина?
— Рядом, да не совсем — на полэтажа выше.
— Это ничего, — я посмотрел вниз: расстояние между балконами метра три.
— Может, вызвать пожарных с лестницей? — предложил Задирака.
А из квартиры Матюхина снова рванулся женский крик, стук падающих предметов и тонкий пронзительный детский крик:
— Папа… папа… папочка… не надо… папочка… не надо…
— Нет времени! — крикнул я. — Поднимайтесь и сильно стучите в дверь. Одинцов, пусть Юнгар гавкает — больше шуму дайте… — и побежал наверх…
— …Дежурный пятого отделения Сергиенко!..
— Кто? Сергиенко? Что-то мы с вами первый раз встречаемся.
— Я новый…
Разговор по телефону
35. Рита Ушакова
— Меня зовут Клава, — сказала она мне, прежде чем закрылась за ней дверь приемного отделения.
Ее увезли на каталке, раздираемую огромной болью рождения самого трудного, самого прекрасного творения природы — нового человека. Эта неслыханная боль скоро превратится в великую радость — и появится крохотный кричащий комочек, маленький человечек. И боль эта возвышенна, громадна и прекрасна — ибо она есть жизнь. А жизнь — ничего уж тут не придумаешь! — есть боль. Боль и радость. И живы мы, пока способны ощущать это несокрушимое и обязательное двуединство…
Нянечка, обходя меня, протирала шваброй кафельный пол. Остановилась:
— Сродственницей тебе приходится?
— Да, — сказала я.
— Ты не сиди тут, это дело долгое. Часа через три позвони в справочную — сообщат, коли кто родится…
Я вышла на улицу, и в этот мир прорвалось сквозь тучи солнце, небо стало теплым, необычного зеленого цвета.
Я вглядывалась в лица идущих мимо меня людей и чувствовала себя почему-то счастливой. Бессмысленно улыбалась, ни о чем не заботилась, просто вспоминала: «…И пришел сквозь леса дремучие, безлюдные, полные зверей и опасностей, на берега полноводной реки шестой сын Иафета, и звали его Мосох, с женой своей верной по имени Ква, и здесь поставили они жилище свое. И нарекли они реку у порога своего по именам своим. И родились у них сын по имени Я и дочь по имени Вуза, и стали они звать самый большой приток реки, давшей им жизнь и пропитание, именами детей своих — Яуза. А от детей повелось племя людей прекрасных, сильных и радостных…»
Стас, дорогой, назови меня именем Ква…
Долго стояла я на тротуаре, поглядывая, не появился ли наш желто-голубой автобусик. И вдруг в сердце кольнуло обломком километровой льдины, нестерпимым холодом — обожгло предчувствием беды.
Показалась «Волга» с зеленым огоньком, я махнула рукой и крикнула шоферу:
— Люсиновская, дом шестнадцать… Только быстрее…
— …Можно замдежурного Микито?
— Он на происшествии.
Разговор по телефону
36. Инспектор Тихонов
Я бегом поднялся по лестнице, вышел на балкон, посмотрел вниз. Ой, как далеко внизу город! Машины как спичечные коробки, люди, как куклы. Все, больше вниз смотреть нельзя. Перелез через перила и смотрел все время на стену дома, серую, толстую, пористую — такую прочную, надежную… Теперь надо устойчивее пристроиться. Ноги, не дрожите, предатели! Пружиньте сильнее, вернее…
Встал на закраине балкона и взгляд на соседний балкон переводил медленно, скользя глазами по стене. Надо точно примериться, ошибки быть не должно — внизу асфальтовая пропасть, мгновенная боль и — минус-время. Нет, я должен прыгнуть точно, и я прыгну точно!
Прикрыл на несколько секунд глаза — главное, не смотреть вниз. Несколько раз глубоко вздохнул. Бейся, сердце, ровнее, дыхание — тише! Теперь переложу пистолет в правую руку. Левая рука, не подведи — разожмись мгновенно, надо только перешагнуть через пустоту…