Херувим (Том 1)

Стас послушно поднялся. Мультик скинул тапки, улегся на тахту, свернулся калачиком, положил руки под щеку.

— Слышь, Стас, там в прихожей ватничек висит, ты накрой меня, знобит что-то.

Стас на свинцовых ногах поплелся выполнять просьбу, снял с вешалки ватник, накрыл Мультика. Наклонившись, он услышал сонное бормотание:

— Иди домой, Герасимов. Устал я от тебя. Видишь, какой я весь насквозь больной, к едрене фене… А у приятеля твоего есть способ вылезти из странного дерьма. Есть один хороший способ, очень надежный. Веревочка да мыла кусок…

Глава четырнадцатая

— Мама, проснись, ну мамочка! — Юля открыла глаза и увидела над собой лицо Шуры.

— Который час? — спросила она, потягиваясь.

— Половина одиннадцатого.

— Ты почему не в школе?

— Ты что, мам? Сегодня суббота! Давай вставай, хотя бы раз в жизни позавтракаем вместе. Ты в котором часу приехала вчера?

— Кажется, в пять, — Юля села на кровати и погладила дочь по волосам, Шурище, маленькая моя, солнышко, я так соскучилась по тебе.

— Я по тебе тоже, мамочка, — хмуро кивнула Шура, — иди в душ.

— Все, иду. А где Вика?

— В клинике. Тебя ждет, — ответила Шура и вышла.

Конечно, никакой сотрудницы Райского в свой дом Юля не пустила. С Шурой она попросила пожить верную надежную медсестру Вику. Это был самый лучший вариант. Вика была девушкой свободной, одинокой, и ей ничего не стоило переехать на недельку к Юлии Николаевне. К тому же с Шурой они отлично ладили, разница в возрасте у них была всего десять лет. Веселая, энергичная Вика замечательно влияла на мрачноватую, сложную Шуру. Вместе с ней Шура бегала по утрам, ела на завтрак овсянку с фруктами и орехами, пила свежевыжатый апельсиновый сок и био-кефир, без всякого нытья и возражений приводила в порядок не только свой письменный стол, но и всю квартиру.

Выйдя из душа, Юля услышала рев соковыжималки и увидела на кухонном столе две миски с овсянкой.

— Мам, когда это кончится? — спросила Шура, разливая по стаканам сок.

— Скоро, солнышко. Уже скоро.

— Отец звонил. Я сказала, ты в командировке. Он просился в гости, я не пустила.

— Почему?

— Ну что ты задаешь дурацкие вопросы? — Шура выпятила губу, дунула, и длинная челка взлетела вверх, как птичье крыло. — Мы ведь это уже проходили. Сначала он будет скромно сидеть на краешке стула и смотреть на меня умоляющими глазами, потом начнет с театральным пафосом рассказывать, какой он хороший и какая ты плохая.

— Ничего, могла бы и потерпеть, — заметила Юля.

— Зачем? — Шура с аппетитом принялась за овсянку. — Жалко, грецкие орехи кончились. С ними еще вкусней. Мам, а тебя там кормят хотя бы?

— На убой, — кивнула Юля.

— По тебе не заметно, чтобы на убой. Ты похудела.

— Это от тоски по дому, — улыбнулась Юля. — Слушай, тебе его совсем не жалко?

— Кого? Папашку моего? — Шура со звоном отложила ложку и фальшиво расхохоталась. — Ой, мамочка, я умираю! Нам вот с тобой больше поговорить совершенно не о чем, да?

— Ты мне только ответь — совсем не жалко? И мы сразу сменим тему, хорошо?

— Нет, мамочка. Мне его не жалко ни капельки. Я, в отличие от тебя, не считаю его несчастным и больным. Если он и свихнулся слегка, то исключительно по собственной инициативе. Он не мог пережить, что ты талантливее его, что ты больше зарабатываешь, что ты сильная, красивая, самостоятельная.

— Перестань. Он тоже далеко не бездарь и не урод, — поморщилась Юля, просто его так воспитали с детства, ему внушили, что настоящая женщина должна сидеть дома и полностью зависеть от мужа.

— Ага, он не виноват. У него было трудное детство! — Шура почти кричала, щеки ее налились жарким румянцем. — Знаешь, мамочка, как это называется? Зависть! Самая обыкновенная, пошлая, мерзкая зависть. У него не получилось стать классным хирургом, а ты сумела, и он здесь орал, что на самом деле ты просто спишь с Мамоновым, поэтому тебя взяли в клинику и платят такую высокую зарплату.

— Так, Шура. Все. Пора действительно менять тему, — тихо произнесла Юля, расскажи, как у тебя дела в школе.

— Хорошо! — рявкнула Шура и опять схватила ложку. — В школе у меня все отлично. За контрошку по физике я получила четыре балла. Правда, успела схватить банан по литре, но я же не виновата, что эта идиотка заставила нас учить наизусть какой-то там сон Веры Павловны из «Что делать?» Чернышевского. Я честно призналась, что не могу.