Экипаж черного корабля

— Ну, хоть они для вас люди, — тихо констатировал генерал-канонир и подмигнул эрэнкашнику. — Не хотите свести их в равных условиях, да?

— Раздави меня Голова Черепахи, генерал, — взорвался Мурашу-Дид. — Эта ваша инженерная штуковина, что не может отбить атаку какой-то мелочи?

— Но ведь они уже на броне, верный друг, — нахмурился Тутор-Pop. — Кто мог предусмотреть, что в «горе» не найдется десятка три пехотинцев для сброса этих самоубийц вон.

— А сейчас сделать, как тогда, нельзя? — уже не в первый раз спросил «верный друг», имея в виду тот давний подрыв активной брони. — Они ведь перемещаются.

— Нет, — качнул головой командир «горы». — Случайно или нет, но они все еще на том, разоруженном вами боку.

— Послушайте, генерал, — достаточно тихо спросил его Мурашу-Дид, — вы спокойны потому, что уверены, будто они не смогут влезть внутрь?

— Нет, в этом я не уверен, Мурашу-Дид, хотя мне кажется, это не танкисты нашего лейтенанта.

— А кто? — искренне удивился комитетчик. — Кто еще, кроме наших, может ведать про прорехи в «кольчуге» «Сони»?

— У лейтенанта Хориса, как мы знаем, нет средств для электромагнитных ядерных ударов. Здесь налицо согласованность действий.

— Ну, и?..

— Поэтому, проникнут эти люди внутрь или нет, меня волнует меньше. Дело может оказаться в том, что им это вовсе не надо.

— Зачем же они лезут?

— Если это какие-нибудь имперские парашютисты, то способны притащить с собой мину — атомную, разумеется.

— Сглотни меня Пожиратель! — Мурашу-Дид вскочил. — Нам надо было запастись огнеметами, ведь у пехоты внизу они есть.

— Ладно, Мурашу, — скривился генерал-канонир. — Поберегите своих людей — пригодятся.

Он дотронулся до микрофона и скомандовал:

— «Дальний поисковик» в готовность!

— Что вы делаете, Тутор? — прошипел эрэнкашник. — Они же у нас под носом.

— Ради Бледной Матери, Мурашу, помолчите, — бросил, не глядя на него, командир «Ящера». — Или лучше вот что: займитесь делом — пусть кто-нибудь из ваших получит человек на десять-двадцать спецкостюмы у локаторщиков.

— Зачем?

— Вам же дороги ваши «друзья»? Вот и сделайте, как я говорю. — Затем Тутор снова включил микрофон, поскольку от дежурных офицеров начали поступать доклады о готовности. — Так, азимут по «горе» девяносто семь, плюс-минус два! Максимальный отрицательный угол!

— Мы же ничего не увидим? — удивился майор-целевик, сидящий поблизости.

— Нам и не надо видеть, — кивнул ему генерал. — Оно, наверное, и к лучшему.

Он снова выслушал короткие доклады.

— Непрерывный сигнал в указанном секторе! Мощность предельная! Сможете выжать из клистронов больше, не возражаю. Пока — пять минут, а там, посмотрим. — Тутор-Рор снова повернулся к председателю бортового РНК. — Ваши подчиненные уже получили костюмы?

— Сейчас уточню, генерал, — отчеканил Мурашу-Дид, мало что понимая в происходящем вокруг.

Он был неодинок в своем неведении, однако самые догадливые уже уловили смысл.

48. АТТРАКЦИОНЫ

Да, кое-кто из находящихся в «штабе-куполе» догадался, в чем дело. Однако даже их одолевали сомнения. Остальные из знающих о происходящем оставались в полном недоумении. Кто-то из совсем запутавшихся косил глазами в индикатор обзора, но тот даже не мерцал, просто монотонно зеленел, демонстрируя всегдашнюю готовность — антенна не работала на прием. А львиная часть экипажа «боевой горы» вообще не представляла, что происходит, да многие из них и знать не знали о нападении. Но уж совсем ничего не знали, не понимали и даже представить не могли те, кто взбирался сейчас по корпусу «Сонного ящера». Возможно, кто-нибудь из них и уловил в отмороженном воздухе какой-то новый шум, жужжание, вибрацию металла. Пожалуй, это и все.

А там, в высоте над ними, гигантские, хорошо смазанные, отъюстированные, а потому бесшумные механизмы занимали позицию. Царящая вокруг тьма маскировала приготовления. Все происходило без непосредственного участия человека — да и что бы значили его ниточные мускулы против примененных в процессе сил. Конечно, где-то там, в тяжелой приплюснутости железной скорлупы «Ящера» какие-то микробы обучение жали кнопки, но, положа руку на сердце, с трудом можно было разобраться, кто чьим придатком является. Слаженность механики демонстрировала уверенный контраст с мелочной расхлябанностью людей: если бы оба действа получилось наблюдать одновременно, то мысль даже .о косвенном участии в процессе человека смотрелась бы нелепо.