Валис

Я положил руку Жирному на плечо.

– Все прошло. Он мне так сказал. Время гнета закончилось в августе одна тысяча девятьсот семьдесят четвертого. Время печали подходит к концу. Лады?

– Лады, – проговорил Жирный со слабой улыбкой, как будто не мог поверить в наши слова.

– Знаешь, ты вовсе не сумасшедший, – сказал я Жирному. – Помни, тебе больше этим не отмазаться.

– Он существует? Уже? На самом деле?

– Так сказал Лэмптон.

– Значит, правда.

Я сказал:

– Возможно, правда.

– Но ты ведь веришь.

– Думаю, да, – сказал я. – Скоро мы все выясним.

– Любопытно, он старик? Или ребенок? Мне кажется, он еще ребенок. Фил… – Жирный едва не поперхнулся. – А если он не человек?

– Ну, – проговорил я, – проблемы будем решать по мере их поступления.

А про себя подумал: возможно, он пришел из будущего – очень возможно. В каком-то смысле он не человек, но в остальных – человек. Наше бессмертное дитя… форма жизни, которая возникнет через миллионы лет. Зебра, подумал я. Теперь я увижу тебя. И остальные.

Царь и судья. Как обещано. Назад к Заратустре.

Нет, назад к Осирису, а из Египта к догонам… а оттуда к звездам.

– Хлебнем коньячку. – Кевин принес из гостиной бутылку. – Тост!

– Черт, Кевин, – запротестовал Дэвид, – не можем же мы пить за Спасителя. Уж во всяком случае, не коньяк.

– Не жужжи! – отрезал Кевин.

Все, включая Дэвида, взяли по рюмке «Курвуазье».

– За «Рипидоново общество», – провозгласил Жирный.

Мы чокнулись.

Потом я добавил:

– За наш девиз.

– У нас есть девиз? – спросил Кевин.

– «Рыбы не носят оружие», – сказал я.

И мы выпили за это.

11

Много лет прошло с тех пор, как я в последний раз бывал в Сономе, что в Калифорнии, на земле виноделов. Городок с трех сторон окружен очаровательными холмами. Там очень красивый городской парк, прямо в центре. Поблизости старинное здание суда, пруд, в котором плавают утки, пушки, оставшиеся от давних войн.

Парк окружает множество магазинчиков, предназначенных для туристов, что приезжают на выходные, – там очень ловко умеют всучить доверчивому ротозею никому не нужный хлам. А рядом стоят старые здания, оставшиеся от мексиканского правления. Они свежевыкрашенны и снабжены табличками, оповещающими об их исторической ценности.

Воздух приятно пах – это особенно заметно, если вы приезжаете из Южных Земель, – и, хотя было уже темно, мы побродили немного по городу, прежде чем зайти в бар под названием «У Джино», чтобы позвонить Лэмптонам.

Когда Эрик и Линда Лэмптоны приехали за нами на белом «фольксвагене-рэббите», мы сидели в баре, попивая коктейль «сепаратор» – фирменный напиток Джино.

– Простите, что не смогли встретить вас в аэропорту, – сказал Эрик Лэмптон, подойдя вместе с женой к нашему столику.

Видимо, он узнал меня по фотографиям в прессе.

Эрик Лэмптон оказался стройным мужчиной с длинными светлыми волосами. На нем были красные джинсы-«колокола» и футболка с надписью «Спасите китов». Кевин, само собой, сразу его узнал, как, собственно, и многие посетители бара. Со всех сторон раздавались приветственные возгласы – Лэмптоны едва успевали улыбаться и кивать знакомым. Рядом с Эриком шла Линда – тоже стройная и с зубами, как у Эммилу Харрис. В отличие от мужа у нее были длинные мягкие темные волосы. Застиранные шорты, клетчатая рубаха и бандана на шее. Оба носили ботинки: Эрик – на молнии, Линда – на шнуровке.

Мы погрузились в «рэббит» и вскоре уже ехали по улице, застроенной относительно современными домами с большими лужайками.

– Мы – «Рипидоново общество», – сказал Жирный.

Эрик Лэмптон ответил:

– А мы – «Братья Божии».

Кевин потрясенно уставился на Эрика. Мы, в свою очередь, на Кевина.

– Значит, название вам знакомо, – констатировал Эрик.

– Gottesfreunde, – сказал Кевин. – Четырнадцатый век!

– Верно, – кивнула Линда. – «Братья Божии» появились в Базеле. Потом распространились в Германию и Нидерланды. Вы должны знать о Мейстере Экхарте.

Кевин кивнул.

– Первый человек, кто предположил различие между Божеством и Богом. Величайший из христианских мистиков. Он учил, что человек может достичь единения с Божеством, говорил, что Бог существует в человеческой душе! – Мы еще никогда не видели Кевина таким возбужденным. – Душа сама способна узреть и познать Бога. Сегодня этому никто не учит! И… и… – Кевин начал заикаться – такого мы еще не видели. – Шанкара в Индии, в девятом веке, учил тому же самому. Это трансхристианский мистицизм, там говорится, что человек может познать Бога, потому что в самом человеке есть «несотворенная искорка», единосущная Богу. Брахма… вот почему Зебра…