Согласитесь, первое намного лучше.
Уж не знаю, как чувствуют себя несчастные девушки, вынужденные всегда и везде появляться с покрытой головой, может, они и не испытывают никакого дискомфорта, но мне было не очень удобно. Отчего-то заломило уши, потом стала нестерпимо чесаться макушка. Впрочем, было и хорошее: ни один человек не обратил на меня ни малейшего внимания, и я преспокойно добралась до дома несчастной Виктории Евгеньевны.
Вспомнив о назойливо любопытной соседке, я вытащила подушечку «Орбит», пару секунд старательно пожевала ее, а потом залепила «глазок», на двери слишком интересующейся всем вокруг бабы.
Дверь квартиры Виктории украшала белая полоска с круглым синим оттиском. Все правильно, милиция опечатала помещение. Но лично у меня эта, очевидно, необходимая процедура вызывает некоторое недоумение. Неужели представители властей всерьез думают, что бумажка способна остановить того, кто решит войти внутрь?
Вытащив пилочку для ногтей, я осторожно отклеила один кусок ленты. Уходя назад, прилажу его на прежнее место, и все дела.
В квартире было тихо и душно. Почему-то мне стало страшно. Стараясь не дрожать, я дошла до спальни бедной Виктории Евгеньевны и сразу увидела телефон. Кто-то, очевидно, милиционер, производивший осмотр, аккуратно положил трубку на базу. Я нажала на нужную кнопочку. Мигом выскочили цифры – 499… Обрадованная донельзя, я привела телефон в исходное положение, осторожно выскользнула из квартиры, поплевала на бумажку с печатью, прикрепила ее к косяку и ушла. Теперь осталась сущая ерунда: узнать, кому принадлежит номер. А вот это проще простого!
Чувствуя огромный прилив сил, я вытащила мобильный. Вот выручу Настену Чердынцеву из смертельно опасной ситуации и выставлю ей счет за переговоры.
– Компания «Риян», слушаю вас, Жанна, – раздался милый голос.
На секунду я растерялась. Значит, это не квартира, а учреждение? Значит, заготовленная мною речь тут не годится, придется переориентироваться на ходу.
– Добрый день, хочу подъехать к вам, но не знаю адрес.
– Улица Рыжкина, дом двенадцать, – моментально ответила женщина.
Я сунула мобильный в сумочку. Улица Рыжкина расположена в районе Курского вокзала, и добираться мне до нее, учитывая, что никак не миновать Садовое кольцо, предстоит часа полтора, не меньше.
Если вы хотите узнать, как выглядит ад, садитесь за руль и выезжайте на Садовое кольцо. Действительно, много лет назад, когда это шоссе, опоясывающее город, только построилось, его украшали яблони и вишни, стоявшие вдоль дороги.
Но очень быстро деревья стали чахнуть, а потом их вырубили для того, чтобы расширить вечно перегруженную магистраль. Сады исчезли, а название осталось. Есть у нас еще Бульварное кольцо, вот тому повезло больше, скверы находятся на старом месте, в них стоят лавочки и растут еще те, прежние деревья, не тополя, посаженные по приказу Никиты Хрущева.
Вообще столице очень не повезло с деревьями.
Коренные москвичи хорошо помнят, что раньше Тверскую, называвшуюся улицей Горького, украшали толстые, раскидистые липы и клены. Корни деревьев были накрыты ажурными железными решетками. А во дворах буйным пламенем желтели , золотые шары, то ли кустарники, то ли цветы-переростки. Множество посадок было и на других улицах. Как ни странно, но в начале 60-х годов столица выглядела, как тот самый город-сад, о котором мечтал поэт Владимир Маяковский. Вырубить липы, клены и ясени приказал Никита Хрущев. Он считал, что деревья мешают пешеходам и строителям, в авральном порядке возводящим из блоков малопригодное для жизни, тесное жилье.
При возведении Черемушек, названных так из-за буйно растущей там черемухи, полностью пришлось извести посадки, давшие имя кварталу, исчезли и золотые шары, пусть не слишком красивые, зато исправно цветущие в условиях мегаполиса.
Впрочем, через какое-то время Никита Хрущев спохватился и велел заново сажать деревья.
И вот тогда-то в Москве появились тополя. Липы растут медленно, тополь вымахивает за считанные месяцы, только по этой причине он и стал главным деревом столицы. И только когда тополя стройными рядами вошли в наши дворы, стал понятен размер бедствия: каждый раз в начале лета похожий на снег пух усеивает тротуары. Городская казна терпит огромные убытки, приходится оплачивать бюллетени аллергикам, еще начинаются пожары, потому что белый пух очень легко вспыхивает от непогашенного окурка.