Филе из Золотого Петушка

Чтобы избежать этих неприятностей, тополя приходится подрезать, на что тратятся безумные деньги, сейчас их вообще начали выкорчевывать.

Поэтому, когда в газетах периодически начинается дискуссия на тему, а не пора ли уничтожить все бульвары, так как они мешают движению, мне делается грустно. Ладно, пустим под топор и эти вековые посадки, но ведь через десять лет опомнимся и начнем сажать нечто невообразимое. Может, оставить все как есть? А то ведь гляньте на Садовое кольцо, его же давно пора переименовать в бензиновое.

Увертываясь от грузовиков и задыхаясь от пыли, я доползла до нужного места. На дворе праздничные дни, но, похоже, основная масса людей работает, по шоссе плотными рядами едут «Газели», цементовозы, грузовики с панелями.

Поправив платочек, я дошла до красивого пятиэтажного здания, вошла внутрь и сразу налетела на будку с надписью «Предъявите пропуск».

Пожилой охранник улыбнулся:

– Проходите.

– Но у меня нету пропуска.

– В первый раз?

– Да.

– Ступайте в регистратуру, там выдадут.

Я сделала несколько шагов и поняла: «Риян» – гигантская поликлиника, очевидно, очень дорогая, если судить по интерьеру. В муниципальных вы не встретите ковров, кожаной мебели и приветливо улыбающегося персонала.

Осторожно ступая по идеально чистому полу, я подошла к стойке, за которой сидело несколько очаровательных девушек.

– Вы к кому хотите попасть? – улыбнулась одна.

– Я пришла первый раз.

– Замечательно! Желаете купить абонемент или разовое посещение?

Я замялась:

– Видите ли.., э.., у меня небольшая проблема со здоровьем, сущая ерунда, но хочется получить консультацию.

– Правильно, – кивнула девушка, – болезнь легче предупредить, чем лечить, сейчас и в России стали это понимать. Так в чем у вас проблема?

У нас работают все специалисты.

– Э.., э.., я хочу к врачу, к которому ходит моя подруга, она очень им довольна!

– Нет проблем, скажите фамилию.

– Не знаю!

– Но как же так? – растерялась регистраторша.

– У меня есть телефон врача, можно узнать, в каком кабинете он работает?

Девушка покосилась на большой лист, исписанный номерами, и, подавив легкий вздох, по-прежнему любезно ответила:

– Думаю, да, хотя это займет некоторое время, но, если вы назовете мне номер и сядете в кресло, я с удовольствием разрешу проблему. Вот бумага и ручка.

Я нацарапала на листочке цифры. Девица взяла клочок и воскликнула:

– А добавочный?

– Что?

– Вы написали общий номер нашего коммутатора, – пояснила регистраторша, – вот, видите, там сидят Люся и Нина? Звонок поступает к ним, клиент сообщает еще внутренний номер и попадает к врачу.

– Но моя подруга ничего мне не говорила, – растерянно пробормотала я, – она просто набирала номер и беседовала.

– Это невозможно, – покачала головой девушка, – хотя.., если ее трубка имеет тональный набор, то очень просто: ваша приятельница попадала на коммутатор, а потом сама, перейдя в тональный режим, соединялась с кабинетом. Так многие делают, тональный набор широко используется на предприятиях.

– И по тому номеру, который лежит перед вами, нельзя узнать, к какому врачу обращались? – Я цеплялась за последнюю надежду.

– Нет.

– Вообще никак?

– Абсолютно.

Мне стало нестерпимо обидно. Господи, я бегаю по заколдованному кругу, тычусь во все двери лбом, расшибаю его, падаю, и снова вперед, и снова безрезультатно!

Очевидно, на моем лице отразилось самое настоящее отчаяние, потому что девушка неожиданно сказала:

– Знаете, я все-таки попытаюсь вам помочь.

Если вы скажете мне фамилию своей подруги, я выведу ее карточку и увижу, к кому она обращалась. Вообще говоря, это делать не положено, но нет правил без исключений.

На ее губах заиграла довольная улыбка человека, сумевшего найти выход из непростой ситуации. Интересно, как она отреагирует, если услышит сейчас от меня: "Фамилии и имени близкой подруги я не знаю, но она носит черные кроссовки с красными вставками и желтыми шнурками.

Не помните, в какой кабинет ходила дама в этой обуви?"

Да, боюсь, меня сразу отправят к психиатру!

– Спасибо, – пробормотала я, – моей знакомой не понравится, что кто-то влезал в ее историю болезни. Лучше я позвоню ей. Можно, я присяду?

– Конечно, конечно, в холле очень удобно.

Я сделала пару шагов и опустилась на кожаный диван. Отчаянно чесалась голова и болели уши. Но хуже всего было состояние тупой безнадежности. Даже я, безудержная оптимистка, твердо уверенная в том, что никогда не следует сдаваться, ощущала себя мышью, тонущей в банке с вареньем. Все, двери захлопнуты, окна заклеены – куда деваться с подводной лодки? Прости, Настена, ты-то спасла меня от крупных неприятностей, а я, похоже, не сумею тебе помочь!