Ф. М. Том 1

— Здравствуйте, Марк Донатович, — робко произнесла Саша. — Это мои друзья — Николай Александрович и Валентина.

— Очень хорошо, — улыбнулся доктор Зиц (как дальше, Ника забыл). — Сашеньке сейчас необходима психологическая поддержка, девочка на грани срыва. А мы с Кариночкой устроили себе пятиминутку отдыха. Знаете, вот так немножко полежишь в позе трупа, с полным отключением всех мышц, и как будто часок поспал. Ассистентка у меня золото, у нее диплом по хатха-йоге.

Фандорин удивленно приподнял брови: черноволосая Кариночка, уже успевшая подать главному врачу халат, опустилась на колени и стала надевать шефу туфли. Да еще и старательно смахнула с них пылинку. Ну и дрессировка персонала!

— Кариночка, позвони в Лондон, скажи, что заключение будет готово завтра утром. Про твое соревнование не забыл, помню. Позвонишь — и можешь идти. Желаю победы. Кариночка у нас, кроме всего прочего, еще и каратистка. На первенстве Москвы выступает, — пояснил Марк Донатович гостям и широким жестом показал на кожаную дверь. — Милости прошу ко мне.

Замечательный у него был кабинет: не столь уж большой, но весь наполненный светом, с прекрасным видом на сад, с дизайнерской мебелью, стены сплошь увешаны дипломами и фотографиями, а на отдельном столике изысканная минималистская икэбана.

Любопытный типаж, думал Ника, разглядывая доктора Зица. Сразу видно — личность.

Это был высокий, полный человек с прямыми седыми волосами, в очках и с большим золотым перстнем на припухшем от жира пальце. Весь он был какой-то широкий, избыточный, и всё на нем было широкое — щегольский халат (оказывается, и докторский халат бывает щегольским), белые брюки, удобные плоские туфли. Движения больших рук были размашисты, голос раскатист и барственен. Но больше всего поражали ярко-синие, очень молодые глаза, странно смотревшиеся на морщинистом лице.

Без интереса скользнув по Саше и на несколько секунд задержавшись на Николасе, мальчишеские глаза седовласого доктора остановились на Вале, сверкнули искорками и с этого момента глядели на нее почти неотрывно. Да и говорил Марк Донатович, главным образом адресуясь к эффектной фандоринской секретарше.

Валя, конечно, рада стараться: ноги сдвинула, руки пристроила на коленях, глазки целомудренно опущены, но время от времени прицельно постреливают по объекту из-под длинных ресниц.

— Вы супруга Николая Александровича? — вот первое, чем поинтересовался Зиц.

— Нет-нет, — проворковала Валя, кокетка. — Мы коллеги по работе, и еще я дружу с его женой.

Приятнейше ей улыбнувшись, врач ненадолго одарил вниманием Сашу:

— Деточка, я знаю, какой ты перенесла шок. Но не надо устраивать из случившегося трагедию. Как говорили в древности у нас на Руси, твой папа «впал в изумление», то есть выпал из ума. Помнишь, как у Высоцкого: «Он то плакал, то смеялся, то щетинился, как еж. Он над нами издевался — ну сумасшедший, что возьмешь?»

— Папа не сумасшедший! — надорванным голосом выкрикнула девочка.

— Ну конечно. Это просто последствие травмы. Уверен — временное. Я обязательно его вылечу.

Зиц успокаивающе похлопал Сашу по руке, но смотрел уже снова на Валю.

— Скажу без ложной скромности: специалистов моего уровня по физиологии мозга в мире двое-трое, ну максимум четверо. И ни у одного из них нет моей генеалогии, а в нашей профессии это очень, очень важно. По отцу я происхожу из Коровиных, это четыре поколения психиатров. А мой прадед по матери — и вовсе академик Зиц, тот самый, великий нейрофизиолог. Вот почему у меня двойная фамилия, и «Зиц» в ней стоит на первом месте, так договорились между собой мои родители. Между прочим, «Марком» они меня назвали в честь императора Марка-Аврелия, это вам тоже не комар чихнул.

Марк Донатович усмехнулся Вале, как бы иронизируя над собственной похвальбой. Общий эффект получился такой, какой надо: и впечатляюще, и обаятельно.

Было видно, что главврач обожает распускать перья перед красивыми женщинами, поэтому Ника решил повернуть разговор в более деловое русло:

— Скажите, что за диагноз у Сашиного отца? Сама она не смогла нам объяснить.

— Еще бы. Пойдемте в палату. Расскажу по дороге.

Отвлеченный от созерцания Вали, Зиц сразу стал сама деловитость. Взглянул на свой «роллекс», вскочил, заторопился.

— Ты, деточка, можешь подождать здесь, — сказал он Саше. — Я понимаю, это тяжело.