Летучий самозванец

– Куда? – с невероятным изумлением перебил его Самойлов.

– Захотели поплясать, – пояснил Леонид. – Вика любит веселиться. Перед самым выходом она зацепилась каблуком за порог, начала падать, я успел ее подхватить. Вика не шлепнулась, но разорвала колготки и пошла их переодевать. Я остался в передней, сел на табуретку, жду ее, жду… Через пятнадцать минут обозлился, двинул в спальню, а она рыдает: «Никуда, мол, не поеду». Я испугался, подумал, что Вика все же ушиблась, а она показывает на крохотную царапину у колена и объявляет: «С такой ногой из дома выходить неприлично».

– Это плата за молодость, – подытожил Василий Олегович. – Уж извини, Леня, но когда у супругов большущая разница в возрасте, возникают нестыковки. Для тебя синячок – ерунда, для нее – трагедия!

Манана оторвалась от пожарской котлеты:

– Постойте, я только сейчас сообразила. Леня, перед Новым годом ты три дня не был на работе, праздновал сорокалетие супруги. Спеццех тебе еще на юбилей особый торт делал!

– Точно! – вздернул брови Никита. – Главный кондитер ко мне прибежал, принес чистую коробку, попросил ее разукрасить!

– Вике – сороковник? – подпрыгнул Юра. – Ну и ну! Больше двадцати пяти ей и не дать!

– Какой косметикой она пользуется? – насела на Леонида Манана.

– Наверное, делала подтяжки, – предположила Катя.

– Натянулась от пяток до лба? – съязвил Никита.

– Тело можно слепить в спортзале, – произнесла Аня. – В принципе и лицо реставрируется. Морщины убираются, но взгляд все равно остается не юным, из него уходит живость. Еще реальный возраст выдают шея и кисти рук. А у Вики кожа везде безупречная. Ей навряд ли больше двадцати.

– Лень, сколько годков твоей жене? – гневно сверкнул очами Василий Олегович.

– Сорок, – произнес Зарецкий.

– А Вика очень юная, – подвела черту Аня.

– Странно, – пожала плечами Манана.

– Удивительно, – подхватил Никита.

– Загадочно, – ухмыльнулся Юра.

Я предпочла промолчать, Катя сделала вид, что сосредоточенно ковыряет в своей тарелке, Василий Олегович принялся промокать салфеткой вспотевшее лицо. Сиротка Светлана, от которой я за все время пребывания на борту не услышала и десяти слов, сосредоточенно жевала картофель фри. Одна Тина крутилась на стуле, весело напевая себе под нос:

– Медленно минуты убегают вдаль, встречи с ними ты уже не жди, и хотя нам прошлого немного жаль, лучшее, конечно, впереди!

– Леня! – гаркнул Василий Олегович.

Зарецкий вздрогнул:

– А?

– Объясни нам, что происходит? – насупился организатор тусовки.

Заведующий лабораторией залпом осушил бокал с минералкой.

– Я идиот!

– Не стану спорить, – мрачно заявил Самойлов.

– Вика мне не жена, – выдавил из себя Зарецкий и искоса глянул в мою сторону.

Я скорчила гримасу. Никакие претензии не принимаются: я пообещала молчать о «маленьком секретике» ученого – и не нарушила слова. Кто ж виноват, что окружающие оказались умнее, чем рассчитывал любитель клубнички?

– Немедленно колись! – зашипел кондитер.

Зарецкий вновь схватился за воду, а потом рассказал уже известную мне правду.

– Ты кого привел на наш праздник?! – задохнулся Самойлов после того, как Леонид перестал каяться. – Мы решили устроить чисто семейное мероприятие, а находимся в компании со шлюхой!

– Василий Олегович! – решила утихомирить супруга Катя. – В конце концов, это личное дело Леонида, с кем ему спать.

– Да! – стукнул кулаком по столу хозяин. – Но только пока он с ней один на один общается! Подзаборницу не приводят в приличный дом и не обманывают приятелей, представив ее как законную жену! Это оскорбление!

– Я идиот! – мрачно повторил Леонид. – Следовало честно признаться. Ну поймите меня. Марфа чудесный человек…

– А кто такая Марфа? – спросила Аня. – Вы прячете на теплоходе еще одну девушку?

– Шарман, – улыбнулась Манана.

– Мама! Где Чармен? – запрыгала Тина. – Его сюда взяли? Таня тут? И собачка с ней? Хочу к Чармену! Мама-а-а-а!

– Марфа – моя жена, – объяснил Леонид. – Лучшего человека я не встречал: умница, красавица, все понимающая. Но… но… Господи, очень неудобно говорить.

– А шлюху с собой притаскивать, значит, удобно? – пошел вразнос Василий Олегович.

– Вика – не продажная женщина, – принялся отбиваться Зарецкий. – Она фотомодель, искренне меня любит. Марфа же после операции по женской части перестала заниматься сексом. Что мы только ни пробовали, желание у супруги не возникает. Она не тяготится воздержанием, а я не могу, я нормальный человек!