Летучий самозванец

– Я присмотрелся и понял – куриные перья! Прямо чертовщина! – недоумевал Иван Васильевич.

– Ничего странного, мимо пролетала стая куриц, их потрепал ветер, – объявила Тина. – Один раз, давно, я еще совсем маленькой была, пяти лет не исполнилось, на наш город стали падать дрозды. Стояла осень, птицы улетали на юг, их сбило фронтом грозы. Помнится, так было страшно! Утром вышла во двор, а бабушка мертвых птиц заметает!

Никита хихикнул, Леонид кашлянул, Алина снова не сумела сдержать эмоций.

– Тина, хоть ты и поумнела, но не сильно. Куры не летают. Может, таблетка на тебя лишь временно подействовала?

– Неправда, – возразила девушка. – Я видела, как наседки с сарая на землю планируют и через изгородь перелетают!

– Но в Африку несушки на зиму косяком не тянутся, – засмеялась Алина.

Манана вскочила и выбежала из столовой.

– Жестоко говорить матери об окончании действия лекарства, – не выдержала я.

– С больным и его родственниками нельзя сюсюкать, – отрезала диетолог.

– Но пожалеть-то их можно, – пробормотала Катя. – Манана потратила лучшие годы жизни, угрохала состояние на лечение дочери, лишилась не только денег, но и здоровья. И тут эти таблетки.

– Нельзя проявлять слабость, – стояла на своем Алина. – На голову врачу сядут! А если человеку после кратковременного улучшения станет хуже?

Катя покраснела.

– У Мананы нет никаких родственников, ее родители погибли в автокатастрофе, когда она училась на первом курсе института. После рождения Тины Манане никто не помогал, она одна сражалась с бедой, не надо ее обижать, прояви милосердие.

Я уставилась на недоеденный сырник. И эти душевные слова произносит женщина, которая основала приют для девочек, чтобы муж имел возможность осуществлять свои извращенные сексуальные фантазии? Может, Светлана что-то напутала? Но откуда тогда в роскошной каюте взялся пионерский галстук и флакон дорогих духов?

– Смотрите скорей, лохнесское чудовище! – завизжала Манана, всовывая голову в столовую.

Все подскочили и бросились на палубу. День обещал быть жарким, и я, очутившись на солнцепеке, стала дышать ртом, как собака.

– Где заморское чудо-юдо? – поинтересовался Юра.

– Жуть зеленая, – завизжала Тина, тыча пальцем за борт. – Там оно!

Все ринулись к перилам и почти одновременно издали вопль. В воде плыло нечто. Длинная, абсолютно безволосая морда торчала над речной гладью, голова напоминала башку динозавра, а изредка появляющиеся в зоне видимости когтистые лапы лишь усиливали производимое впечатление.

– К берегу гребет, – прошептал Леонид.

– Наверное, охотилось с утра, – тихо предположил Никита.

Зверюга достигла мелководья и встала. Я вцепилась в Юру. Ни на одно известное мне живое существо речная тварь не походила. Четыре тонкие длинные ноги, странно закрученный хвост, тело, напоминающее баллистическую ракету, и приплюснутая вытянутая голова, отдаленно смахивающая на змеиную. Особое внимание привлекали уши: одно, походившее на небольшой лопух, стояло торчком, второе блинчиком свисало вниз. Все части тела не имели волос. Страхолюдина энергично встряхнулась, уши поменялись ролями – теперь не правое превратилось в антенну, а левое.

– Химические вещества провоцируют рождение мутантов, – обморочно пролепетала Катя.

– Это кто такой? – поразилась Тина.

– Уж точно не собака, не кошка и не крыса, – ответил Леонид.

– Если Мурзик питался отходами от производства химического оружия, то он мог трансформироваться во что угодно, – предположила Анечка, – происходят генные изменения, на острове возникла новая популяция зверей. Сюда необходимо прислать биологов.

Алина со стоном осела на палубу. Присутствующие сразу забыли о речном монстре.

– Тебе плохо? – спросил Василий Олегович.

– Тошнит, – пожаловалась диетолог.

– Это стресс, – с видом знатока заявила Тина.

– Голова сильно кружится, – прошептала Алина, вставая.

– Можешь идти? – наклонился над ней Самойлов.

– Давайте отведем Алиночку в столовую, – засуетилась Катя. – Там можно чаю выпить!

– Нет, нет, лучше в каюту, – попросила Алина. – Я очень спать хочу, глаза помимо воли закрываются.

– Обопрись на мое плечо, – предложила Катя.

Бортникова навалилась на Самойлову, женщины медленно побрели по палубе.

– Кому еще нехорошо? – спросил Василий Олегович.

– Я кашляю, – поднял руку Никита, – простыл.