Западня

— Я ей водочки поставил, — пояснил Ватутин, поняв, куда тот смотрит. — По обычаю. Этот чухонец разве сделает? Он и Алку по-своему воспитал, совсем заморозил бабу.

Прямо треска какая-то, а не женщина. Да вы садитесь…

Хозяин суетливо прибрал одну из кроватей, и Балакирев уселся. Он достал из кейса целлофановый прозрачный пакет, в котором Юрий привез плейер. Издали показал пакет Степану:

— Узнаете?

Тот переменился в лице.

— Ну так что? Узнаете или нет? — настаивал Балакирев.

— Это Алка на меня накатила? — догадался тот. — Ну, за что? Я вас спрашиваю — за что? Я вещь вернул, а она сразу в милицию! Я же ее не крал! Да она и сама-то от нее отказалась! Говорила — не видела, не было у Ольги такой!

— Ау вас этот плейер откуда? — Балакирев положил пакет на стол рядом с ножом.

— Я же сказал — Ольга забыла.

— Вы это точно знаете?

— А кто же? Я помню, у нее из ушей торчали эти…

Наушники.

— Именно эти?

Ватутин досадливо отмахнулся:

— Ну а какие же? Что вы меня пытаете? Я же вернул, так что ж теперь — дело будете заводить?!

Балакирев рассматривал его дергающееся лицо. Тот занервничал еще больше и с вызовом заявил:

— Лучше бы вы того гада искали, который ее убил, чем по пустякам мотаться. Я же говорю вам русским языком — Олечка забыла эту штуку. Она, кому еще? Ко мне же только друзья приходят, а у них таких вещей не водится.

— И когда она его оставила?

— Да вот, когда деньги заняла. Больше-то не являлась.

— То есть пятого мая? — уточнил Балакирев. — Вы уверены? Вы его когда нашли? Где?

Ватутин, напрягаясь, мучительно вспоминал. Оказалось, что он обнаружил плейер в стенном шкафу, в глубине одной из полок. Там он лежал, за какой-то тряпкой. Найдя эту вещь, Ватутин долго удивлялся и прикидывал — откуда она у него? Что не покупал — точно помнил. Зачем ему это? У него есть радио, то есть было радио… На этом месте он вдруг засмущался и быстро перескочил на другую тему. Когда нашел? Да позавчера. Вечером что-то искал в шкафу и нашел. А вчера пошел к жене. Как раз вчера и хоронили Ольгу. Без него, его никто не звал…

— Вынесли мне гнилой кусок, как собаке, — зло проговорил он. — Даже за стол не посадили. Будто не отец пришел, а побирушка.

— Значит, плейер лежал у вас почти двадцать дней? — Балакирев переглянулся с Юрием. Тот слушал напряженно, не вмешиваясь. Ему не хуже Балакирева было известно, когда именно и от кого Ольга получила этот плейер и диск. В чем, в чем, а в этой детали Мулевину можно было безусловно верить. Она была слишком незначительна, чтобы ее специально придумать. Когда Мулевин исповедовался, на его упоминание о плейере и диске почти не обратили внимания. Конечно, это было записано, но в расчет как-то не бралось. И только сегодня, когда позвонила Алла, Балакирев вспомнил об этом подарке. А во время разговора с Мулевиным даже не удосужился спросить, забрала ли Ольга у него свой подарок.

— Раз вы говорите двадцать, пусть будет двадцать, — покладисто согласился Ватутин. Он явно не понимал, чего от него добиваются, или только делал вид, что не понимает. Виду него был оскорбленно-простодушный.

— Меня удивляет — как его у вас не украли? — вступил помощник. — Комната-то, считай, не запирается.

Ногой можно выбить.

— Да что у меня брать? — рассмеялся тот. — Все знают, что нечего, кто ко мне полезет! А вообще; правда, спокойно могли спереть. У нас тут проходной двор. У меня вон тут рядом вообще дверь на улицу. Заходи кто хочет.

— Так она вроде заколачивается? Ватутин торжествующе усмехнулся. Ему явно доставляло удовольствие объяснить ситуацию неразумным гостям:

— Да тут у нас пол-общаги вьетнамцев и прочих черных. И половина живет без всякой там регистрации. Усекли? Вахтер их не пустит, это же ясно. А пустит — сдерет хуже, чем в гостинице. Вот они и вытаскивают эти гвозди — чтобы земляков с другого хода запустить. А там — кто их в коридоре разберет — они же все одинаковые! Я среди них живу и то немногих отличаю. Между прочим, я эту дверь и забиваю. Слежу, чтобы ее не курочили, да все равно успевают.

«Сам, наверное, и гвозди для них вытаскиваешь, — подумал Балакирев, слушая его горделивые объяснения. — Много ли тебе надо? Бутылка — и перестал замечать, что дверь открыта. Ты же за бутылку что угодно сотворишь».

Ватутин тем временем сделал слабую попытку прибраться на столе. Прежде всего он переставил под стол пустые бутылки — они его смущали. Отодвинул на угол тарелку с огурцом. Потом его внимание привлек нож. Он взял его, осмотрел и хмыкнул: