— Вот, тоже оставили. Припрячу, ведь сопрут, вы верно говорите.
— Так он не ваш? — удивился Балакирев.
Ватутин подтвердил его сомнения, твердо заявив — раньше у него этого ножа не было. Видит его впервые.
— У меня вчера тут поминки были по дочке, — повторил он. — Наверное, кто-то забыл. А мне чужого не надо. Я всегда возвращаю, так что напрасно на меня Алка наговорила. Ну и стервозная же она стала! С кем поведешься…
Он встал было, чтобы отнести нож в более надежное место, — в стенной шкаф, — но Балакирев попросил, отдать ему этот предмет. Ватутин поколебался, но все-таки отдал, повторив:
— Первый раз вижу. А вдруг с меня спросят?
Балакирев нашел в кейсе чистый пакет и опустил туда нож. Ватутин с беспокойством наблюдал за его действиями. Наконец не выдержал:
— Слушайте, вы чего-то темните! Зачем вы пришли, а? Говорите уж прямо! Я же вижу — вы чего-то кругами ходите!
— Прямо так прямо, — согласился Балакирев. — Значит, будете утверждать, что плейер оставила Ольга, пятого мая?
Тот кивнул.
— Пятого мая этого плейера у нее еще не было, — раздельно произнес Балакирев.
Ватутин нахмурился, пожевал нижнюю губу и ничего не сказал. Он явно был в замешательстве и не понимал, что от него требуется.
— Вы понимаете, что я вам говорю? — Балакирев повысил голос.
— Ну… — выдавил тот. — К чему вы это?
— Вы когда ее видели в последний раз?
— Кого? Ольгу-то? Сами же говорите — пятого. Как раз получка…
— И после — ни разу?
— Да когда же… Ни разу.
— Что делали в последние выходные — вспомнить можете?
— Работал, — мрачно ответил Ватутин. — У меня выходных нет. Тут все прогнило, то и дело где-то рванет, а я чини.
— В ночь с субботы на воскресенье тоже трубы чинили?
— Это вы к чему? — непонимающе переспросил тот. — В ночь? Да нет, аварии не было.
— Где же вы были? Здесь? Или, может, выходили куда?
— Я по ночам не шляюсь, — с достоинством ответил Ватутин.
— Может, все-таки вышли прогуляться? Или к вам кто зашел?
Тот окончательно запаниковал:
— Говорите прямо, что вам нужно-то? Или я вообще отвечать не буду!
— Я вас прямо и спрашиваю. Меня интересует ночь с субботы на воскресенье. Ночь двадцать третьего числа. Вы этой ночью с дочерью не виделись?
Ватутин наконец понял. Его припухшие глаза вдруг расширились, он выпустил вилку, которую во время разговора вертел и мял в огромных темных руках. Мягкий серый алюминий был основательно погнут.
— Это когда ее убили?! — Он сглотнул и с трудом выговорил:
— Да вы чего? Вы что ко мне сюда пришли?!
Вы к чему все это?!
— Не виделись? — настойчиво повторил следователь. — Откуда же у вас этот плейер? Он оказался у вашей дочери после пятого мая. Я вам даже точно скажу когда. Двадцатого числа. Если вы не виделись после пятого — как он к вам попал? Может, объясните?
Ватутин окончательно лишился дара речи. Он сидел, тупо глядя на следователя, без тени мысли во взгляде.
Потом, будто решившись на что-то важное, встал, подошел к окну, снял кусок хлеба с поминальной рюмки и залпом ее осушил. Застыл с изумленным выражением лица, понюхал опустевшую рюмку… И процедил:
— Гады. Воды налили! Кто же водку-то выпил?! Я ведь вычислю, пусть даже не надеются! Это же надо совесть последнюю пропить — обидеть девчонку! Поминали ведь ее, гады! За мой счет выпивали, так хорошо посидели, и на тебе!
— Вы бы лучше о другом подумали, — бросил ему Балакирев. — В камере водки не будет. Откуда плейер?
— Да в шкафу лежал! — с отчаянием воскликнул тот. — Клянусь — в шкафу!
— Кто же его туда положил?
— А я знаю? Олька, наверное!
— Ну, все, я вас понял. — Балакирев встал и уложил в кейс пакет с плейером. Туда же спрятал нож. Ватутин затравленно следил за ним, теребя в руках фотографию дочери и кусок хлеба. Хлеб крошился у него в пальцах, крошки падали на пол.
— Поедете с нами, — заявил следователь, застегнув кейс.
— По какому праву? — слабо воспротивился тот, но его оборвали:
— За права еще успеете побороться. До выяснения обстоятельств я вас задерживаю. Может, вспомните, наконец, как у вас очутился плейер. Идемте.
Когда Ватутина вели по коридору, вслед процессии изо всех дверей высовывались головы. Неведомыми путями по общаге распространился слух — сантехника арестовали по уголовному делу. Крохотный мальчишка, ехавший навстречу по коридору на бренчащем велосипеде, испуганно шарахнулся в сторону. Его тут же утащила в комнату женщина в растерзанном халате. Ватутин шепотом просил не позорить его и вывести через запасной выход — все равно там гвозди повыдергивали. Но его никто не слушал.