Атомный поезд

— Кстати, Олег Станиславович, их бы надо поблагодарить, — сказал Влад.

— Кого и за что? — не понял Кандалин.

— Воров. За срыв операции иностранной разведки против государственных секретов России.

— Может, ещё по медали им дать? — раздражённо спросил Уполномоченный, которого обуревали невесёлые мысли о собственной судьбе.

— Медали не надо, это лишнее. А вот чтобы приговор условный вынесли — посодействовать надо. Никакого вреда их кража не принесла, только пользу, — настаивал Малков.

Кандалин вздохнул, извлёк телефон, нехотя набрал номер.

— Борис Иванович, приветствую ещё раз, Кандалин. У нас сформировалось мнение, что эти взломщики вагонов нам очень помогли. Да, совершенно точно, так бы и ушли. Вы аккуратненько похлопочите там, чтобы это было учтено. Не раскрывая, конечно, сути их заслуг. Мол, ущерба нет, люди раскаялись, признались… Будет несправедливо, если им закатят на всю катушку! Вот и хорошо. Как получите экспертизу, сразу отзвонитесь. Спасибо, до связи.

***

БЖРК готовился к очередному рейсу. Оксана собрала Кудасову небольшой чемоданчик, уложив три смены белья, пару форменных рубашек, спортивный костюм, электробритву, мыло, пасту, одеколон.

— Положи ещё полотенца, — сказал Александр, заглянув в специальную памятку. — Два маленьких и большое.

— Так куда ты едешь? — в очередной раз спросила Оксана. — И когда вернёшься?

Александр вздохнул.

— Я же тебе сто раз объяснял: я сам не знаю, куда я еду. И когда вернусь — тоже. Этого никто не знает!

— Как так может быть? Зачем же тогда ехать? Это только в сказке так: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что!

— Это военная тайна.

Оксана умильно улыбнулась.

— Какие могут быть тайны от жены? Ведь другие жёны офицеров наверняка в курсе дела!

— Вряд ли… Мы все даём подписки.

— Странно всё это. Какой-то таинственный поезд, он ночью уходит, ночью приходит… Это что, специально?

— Не знаю.

— То его встречают, то его провожают, а куда он ездит и зачем — непонятно!

Кудасов засмеялся и подошёл к жене вплотную.

— Кому надо, тем понятно. Иди, будем прощаться…

Он схватил её за талию, плотно прижал к себе, недвусмысленно огладил бедра и ягодицы.

— Противный, сам не говоришь, а сам просишь, — Оксана шутливо выдиралась.

— Никаких отговорок, военная повинность, — Саша увлёк жену в кровать…

Вышедший из особо охраняемого депо, поезд тщательно охранялся группой людей в камуфляжной форме и с автоматами наперевес. По два автоматчика у вагона, и так с каждой стороны состава. Группа внутреннего контроля обошла все вагоны с натасканной на взрывчатку овчаркой, рабочие и техники с помощью зеркал на длинных ручках и миноискателей проверили состав снизу. Затем по поезду прошла группа электронной безопасности.

В это же время патруль на дрезине проехал несколько километров от ворот базы до узловой станции. Вдоль рельсов на расстоянии прямой видимости были выставлены посты. На платформе в Кротове прогуливались неулыбчивые мужчины в штатской одежде, но с военной выправкой. Никаких бесед между собой они не вели, на перекуры не расслаблялись, да и вообще держались так, будто весь окружающий мир со своими красотами и соблазнами не имел для них никакого значения. Будто его не существовало вовсе. Но вся местная шпана знала: сейчас не время лузгать на перроне семечки и петь под гитару, устраивать тусовки и затевать драки. Потому что любое нарушение порядка или даже намёк на возможность такого нарушения будут пресечены мгновенно, эффективно и очень жёстко.

У КПП в заборе из колючей проволоки Кудасов попрощался с Оксаной. Провожающие оставались здесь, на последнем рубеже доверия, а члены экипажа, словно авиационные пассажиры, проходили через подкову металлоискателя, просвечивали багаж, затем заходили в медпункт, дышали в трубочку, проходили поверхностный осмотр и, расписавшись в специальном журнале, допускались к поезду.

Кудасов жадно разглядывал БЖРК. Но и при встрече из предыдущего рейса, и сейчас, находясь в непосредственной близости от него, не мог заметить никаких отличий спецсостава от обычного пассажирского поезда. Может, потому, что стояла ночь, а электрическое освещение не позволяет выявлять скрытые подробности, а может, оттого, что таких отличий вообще не существовало. Разве что наглухо зашторенные окна — все, без исключения. Таких пассажирских составов ему видеть действительно не приходилось. Но вовсе не факт, что они не могут существовать.