Атомный поезд

— Все вроде на месте, — сказала Наталья Степановна. — Ложка вроде не так лежит, но, может, я забыла…

Фальков взволнованно ходил из угла в угол.

— Вспомни, внимательно вспомни, к нам никто не приходил в последние дни? Сантехник, телефонный мастер, врач? Или вообще, может, ты замечала что-то подозрительное — на улице возле дома, в подъезде, на этаже…

— Да нет, ничего. А что случилось? — супруга встревожилась не на шутку.

— Ничего, ничего… Ты же знаешь мою работу… Надо быть бдительным!

Фальков достал двадцатикратный бинокль, подошёл к окну, слегка отодвинул штору и выглянул на улицу. Сквозь мощные окуляры осмотрел двор. Вроде ничего особенного или необычного… Разве что незнакомый белый микроавтобус рядом с аркой… Неужели это пост наблюдения?! Сволочи! За кем следят?! За ним, за генералом Фальковым? Да чем он это заслужил? Ах, сволочи! Мысли в голове Вениамина Сергеевича перепутались окончательно. Он чувствовал, что нужно искать какой-то выход. Но он выхода не видел.

— Да что с тобой, Веня? — Наталья Степановна смотрела с беспокойством. — Чем ты так озабочен? Что случилось? На тебе лица нет!

Фальков обхватил голову руками и энергично растёр пальцами виски. В равной мере всё происходящее может быть плодом воспалённого воображения. Комплексом вины. Глубоко запрятанной в подсознание, но угнетающей его вины.

— Ерунда. Обычная бдительность.

Холодный пот струился по лбу и щекам генерала.

— Слышал, какой бдительный, гадюка? — сказал оператор в белом автобусе. Его напарник молча кивнул.

***

БЖРК мчался по необозримой степи. За стальной обшивкой шла своя, скрытая от посторонних глаз жизнь. Почти весь личный состав носил военную форму, только военврач да повара ходили в белых халатах, да внешние охранники периодически надевали штатские костюмы. Внутренний режим и ритм жизни определялись строевым уставом и правилами внутреннего распорядка.

В первом вагоне бойцы охраны неотрывно смотрели в перископы кругового обзора, во втором военврач Булатова тестировала на психологическую устойчивость старшего инженера смены запуска, а повар готовил суп на сегодняшний обед, в третьем, штабном, вагоне подполковник Ефимов диктовал радисту очередную шифротелеграмму в Центр, а майор Сомов вёл бесконечный приём личного состава, на который сам же этот личный состав и вызывал.

В четвёртом вагоне располагалась группа запуска — мозг боевой части БЖРК. В случае поступления сигнала боевой тревоги командование от начальника поезда подполковника Ефимова переходило к командиру запуска, полковнику Белову. Сейчас начальник смены Евгений Романович Белов, глубоко затягиваясь сигаретой, выпускал дым через лошадиные ноздри в решётку вентиляционной системы, нарушая запрет на курение во время рейса. Но второй, а может, и первый человек в экипаже может себе это позволить. Тем более что сейчас он выполнял ежедневный тест на боеготовность БЖРК, рассчитывая по поступившей из Москвы вводной координаты очередной цели и соответствующую боевую траекторию.

Стучали колёса, лязгали сцепки, раскачивался вагон, но всё это было там, снаружи, в другой жизни. Здесь щёлкали клавиши клавиатуры, сменялись цифры на голубоватом экране монитора, шло контрольное время. Два оператора пуска напряжённо следили за действиями начальника.

— Огонь! — резко скомандовал полковник Белов сам себе и так же резко нажал клавишу «Enter».

Ничего не произошло. Поезд не остановился, гидравлические домкраты не сбросили крышу боевого вагона, не выдвинулась труба направляющего контейнера, не вылетела, окутанная клубами дыма и пламени, похожая на карандаш ракета. Запуск был условным.

Старший оператор запуска — двадцативосьмилетний капитан Петров с острыми внимательными глазами стоял за спиной полковника и внимательно считывал информацию, от старательности шевеля губами. Ему казалось, что закономерная логика цифр в чём-то нарушена. Щёлкнула клавиша ввода. До его слуха по-прежнему долетал лишь равномерный стук колёс да поскрипывание рессор. Тест закончен. Сейчас на мониторе вспыхнет надпись «Цель поражена». Так было уже много раз и стало вполне привычным. Ему тоже хотелось курить, но делать это следовало тайком, и он медленно стал отходить к двери. Дежурному оператору было двадцать пять лет, он сидел сбоку, на жёстком откидном сиденье, ему осточертели постоянные расчёты, и он только из вежливости делал вид, что наблюдает за происходящим.