Кен

Уже в лифте Ксения вспомнила Попова и Толю и вцепилась в Лидушину руку. А вдруг Генка опять сорвется? Надо поскорее пробежать через подъезд.

— Ты что? — спросила Лидуша.

— Ничего.

Слава Богу, никого возле почтовых ящиков не было. Ксения вздохнула с облегчением, но к двери в «предбанник» подошла с опаской. Открыла ее, заглянула: никого.

— Все хорошо, — сказала она Лидуше. — Пойдем. Теперь будет все хорошо.

30: 0

На улице была уже настоящая зима. Почему-то, когда она начинается, делается так холодно, что поневоле думаешь: что же будет дальше? Как пережить сильные морозы, если уже сейчас, при минус трех, холодная ночь кажется концом света? Но проходит какое-то время, наступают настоящие холода, и никто от этого не умирает. Все становится на свои места.

В две первые машины, которые остановились, Ксения не села. Молодые парни, сидевшие в них, не внушали доверия. Что могут делать поздно вечером на шоссе две молодые девушки, одна из которых очень и очень симпатичная, сильно накрашенная?

Очевидно, сами платить не собираются, а ждут, что заплатят им. Останавливались именно те, которые как раз заплатить могли.

— Чего ты ждешь? — удивленно спросила замерзшая наивная Лидуша. — Почему мы не поехали?

— Они нас не за тех принимают, — ответила Ксения и усмехнулась про себя: «А мы с ней сейчас странная парочка».

Лидуша все равно не поняла, но терпеливо стояла на шоссе. И все время вертела головой. «Генку ждет», — догадалась Ксения. Наконец в третьей машине она с облегчением увидела одинокого пожилого мужчину, на вид вполне интеллигентного. Объяснила ему, куда они с подругой хотели бы доехать, и первым делом спросила:

— Сколько?

Чтобы не возникало больше никаких вопросов, деньги отдала сразу. В машине Лидушу слегка тошнило, и Ксения держала ее влажную руку, все время спрашивала:

— Остановить?.. Остановить? Ты только скажи.

— Ничего… Ничего… — шептала измученная Лидуша.

Доехали они быстро. Неизвестно, что там подумал водитель, но если бы у него на машине была мигалка, врубил бы и ее. Даже попытался вернуть Ксении деньги уже возле самого подъезда.

— Да вы что? — возмутилась та. — У нас все в порядке!

Ей и на самом деле хотелось так думать. Зачем надо было слушать Лидушу и мчаться сюда ночью через всю Москву? Мало ли какие дела могли задержать Генку? А та, войдя в подъезд, вздохнула с облегчением:

— Пришли! — И начала шарить в кармане в поисках ключа.

— Да погоди ты, может, он еще дома! — возмутилась Ксения.

Потом они долго-долго звонили в дверь. По очереди, как будто Генка мог уснуть и никуда не поехать. Ксения отчего-то начала Лидушу ругать:

— Ну я же тебе говорила! Зачем было сюда тащиться? Он теперь сидит там один, в Женькиной квартире, и ждет нас. Поехали обратно.

— Нет, я открою.

— Не надо.

— Открою.

— Лидуша!

У Ксении вдруг до боли сжалось сердце. Ну не могла она пустить ее туда первой. Измученная Лидуша не попадала ключом в замок. А Ксения молча ждала — все, что могло случиться, уже случилось.

— Пусти, — сказала наконец Ксения и сама открыла дверь.

— Генка! — крикнула из-за ее спины Лидуша.

Он лежал в единственной комнате, на полу. Ксении показалось, что на Генкином лице написано облегчение. Мол, для меня все уже кончено, а вы как хотите.

Крови было мало. Ксения поняла, что Генка не мучился. Точный удар ножом в спину, которую он, похоже, охотно подставил сам. Но почему? Ведь он знал, что убийца на свободе. И единственный знал наверняка, что сам точно никого не убивал. И так опрометчиво повернулся спиной.

— Генка! — снова крикнула Лидуша.

— Ты бы не ходила сюда, — повернулась к ней Ксения.

— Он спит, да? — измученно улыбнулась Лидуша.

— Он умер.

Ничего глупее Ксения не могла сказать. И Лидуша тоже повела себя странно. Присела в прихожей, на табуретку, и с облегчением сказала:

— По крайней мере, он дома.

40: 0

Лидуша устала так сильно, что не могла до конца понять весь ужас того, что произошло. Ксения так и не пустила ее в комнату, усадила на кухне, притащив туда кресло и обложив Лидушу подушками. И та задремала. Ксения даже показалось, что она умерла.

— Эй, — потрясла она за плечо Лидушу. — Ты держись, эй!

И попала звонить следователю. К телефону подошла рассерженная женщина. Почему-то, услышав ее голос, Ксения подумала, что женщина очень красива. Именно недовольные красавицы ведут себя так снисходительно-надменно: