Когда отступать некуда, дерутся насмерть

– Что ты делаешь? – прошептала мать. – Не ходи туда, не открывай!

– Я выйду!

И прежде чем мать успела ее остановить, Настя отперла все замки и выскользнула на площадку. Ксенька, видимо, не ожидала такого и замерла с приоткрытым ртом. С минуту девушки молча разглядывали друг друга. Настя захлопнула дверь, стараясь не слушать испуганный голос матери:

– Вернись, я вызову милицию…

– Милицию? – это закричала Ксенька. – Ага, вызывай! Я сейчас уделаю твою милицию!

Настя схватила ее за руку:

– Пошли вниз. Не ори! Там поговорим!

– А что, при матушке своей боишься?! А где Лерка?! Она тоже тут?

– Лера умерла. Пошли вниз!

Настя бросилась бежать по лестнице. Вскоре она услышала за собой стук каблуков – Ксенька все же последовала за ней. У подъезда на лавочке сидела какая-то омерзительная компания. Бритый парень с лицом утопленника, мелкая девчонка – испитая, бледная, с фиолетовыми жирными губами, еще кто-то… Увидев Настю, они зашевелились. Но та прошла мимо.

– Ты куда намылилась?

Ее догнала Ксенька. Теперь, на ярком солнце, она выглядела еще хуже. Настя старалась не смотреть ей в лицо.

– Узнала меня? – издевательски усмехнулась Ксенька. – Я-то тебя узнала! Ну, что скажешь?

– Нечего лезть к моим родителям, – тихо ответила Настя.

– Да ты что? Почему это? Я щас поднимусь, и мы от твоих родичей места живого не оставим! Где пряталась? Что с Леркой?

– Я тебе уже сказала. Лера умерла.

– Врешь, – Ксенька наклонилась и сплюнула ей под ноги. – Твоя Лерка мне деньги должна.

– Что ты болтаешь, Лера была богатая. Она у тебя денег не брала! – отрезала Настя.

– Брала. Я тебе докажу, что брала. А ты что делала эти пять лет? Гуляла? Детей рожала? Замуж выскочила, что ли? Я тоже замужем. Вон мой муж, видишь? – Ксенька указала на бритого парня.

Но едва Настя успела на него посмотреть, как та дернула ее за руку:

– Не заглядывайся, сука! Я тебе башку оторву!

– Нужен он мне, – растерялась Настя. – Слушай, что ты ко мне вяжешься?

– А ты не знаешь? Деньги есть?

У Насти в кармане оставалось несколько скомканных бумажек – все, что уцелело после покупки подарков. Но она не собиралась их доставать.

– Если нет денег при себе, можно подняться к квартиру, – нагло заявила Ксенька.

– Почему ты считаешь, что я тебе должна давать деньги? – вырвалось у Насти.

– Так ты мне ничего не должна? – сощурилась та. «Какая она мерзкая, какая она грязная, отвратная девка, шлюха, вымогательница… – Настя от ненависти едва стояла на ногах. Хотелось броситься на Ксеньку и не отпускать ее, пока та не поклянется оставить ее в покое. – Что с ней делать? Если бы Витя согласился разобраться… Я же не умею… Я ничего не умею, а Ксенька пришла не одна… Если меня будут бить – кто защитит?»

– Настя!

Она вздрогнула, обернулась. У подъезда стоял отец и с тревогой наблюдал за ней.

– Иди сюда, – позвал он.

Ксенька как будто не возражала. Но как только Настя сделала шаг, она услышала:

– Ладно, ты меня поняла. Ты мне должна за пять лет, уяснила? Подумай, где взять деньги. В ментовку накатишь – лишишься сына.

– Ты не смеешь! – обернулась Настя.

– Я не смею? – Ксенька грязно ругнулась. – Сучка, прогуляла на свободе пять лет, пока я за тебя сидела! Я теперь все знаю! Я подавала на пересмотр дела, и ни фига, у моих родителей не было денег, чтобы заплатить следователю. За все теперь заплатишь ты!

– Оставь меня в покое!

– Настя! – Отец не выдержал, пошел ей навстречу. – Немедленно иди сюда!

Ксенька нагло выдержала его взгляд. Тот взял Настю под руку и быстро повел ее в подъезд. У самой двери он шепнул:

– Когда ты приехала?

– Только что, пап.

– И они сразу к тебе подошли? Ладно, мы это обсудим.

Мать открыла им молча, предварительно осмотрев в «глазок». Отец даже нашел мужество пошутить:

– У нас тут, как на Лубянке.

– Не говори глупостей, откуда тебе знать, как на Лубянке, – мать ушла на кухню разогревать обед.

Настя с Мартыном дожидались в большой комнате. Отец мерил пуловер, смеялся, расспрашивал Настю про Париж. Она сбивчиво рассказывала. В конце концов он сказал:

– Да ты же ничего и не видела! Разве нет? Настя призналась:

– Правда, папа. Париж как-то прошел стороной.