Дракон

— Это было великолепно! Я никогда раньше не слышала ничего подобного.

— Всегда пожалуйста, — ответил я и поднялся. — Ну что, полетели домой?

— Алекс, спой еще что-нибудь! Ну что тебе стоит? — драконица так умоляюще на меня посмотрела, что я вновь вызвал в памяти знакомую музыку и запел:

— "Закрой глаза, коснись меня. Ты пахнешь соблазном и медом..."

Хоть эта песня была с подтекстом, который не давал мне покоя уже второй день, но исполняя ее, я не чувствовал ничего такого. Просто отдавался музыке и дарил песню драконице, погружая ее в состояние блаженства. Допев последний припев, я прогнал ту легкую грусть, подаренную песней, и вновь посмотрел на Мару. А та положила свою голову на передние лапы и совершенно не замечала, что из ее глаз стекают слезы по чешуйчатым щекам. Я не стал ничего говорить, просто молча ждал, пока она придет в себя. Когда оцепенение прошло, драконица поднялась и слегка смущенно вытерла слезы лапой, а потом вдруг спросила:

— Алекс, а почему ты поешь двумя разными голосами?

— То есть? — не понял я.

— А ты что, не замечаешь? — удивилась она. — Я ведь прекрасно слышу, что ты поешь одним голосом, а в голове у тебя звучит совершенно другой.

— Ни фига себе! — удивился я и уселся на землю.

Требовалось все обдумать. Похоже, Мара слышит песни в моей голове, но именно так, как я извлекаю их из памяти. Поэтому мне совершенно не нужно напрягать связки, чтобы передать ей песню. Достаточно просто вспомнить и мысленно ее прослушать. Так-с, проверим. Для этого я выбрал одно из творений Макаревича. После небольшого блюзового вступления, в моей голове зазвучали слова "Он был старше ее, она была хороша. В ее маленьком теле царила душа...". Мне можно было даже не спрашивать, слышит ли меня Мара или нет, так как она снова закрыла глаза и замерла, всей душой впитывая то настроение, которое создавала эта печальная песня. Когда затихла последняя строчка, она плакала, уже не стесняясь своих слез.

Глядя на нее, я пожалел, что выбрал именно эту песню среди многих, и попытался успокоить драконицу. Я подошел к ней и ласково погладил по щеке.

— Тише, Мара, это всего лишь песня. Не нужно так расстраиваться. Хочешь, я вспомню что-нибудь веселое и жизнерадостное? Только прекрати плакать, иначе я сам начинаю переживать.

Драконица всхлипнула совсем по-человечески, и ответила:

— Нет, Алекс, не нужно. Это была прекрасная песня.

— Тогда прекращай сырость разводить, — улыбнулся я. — Слезы тебе не идут.

И вдруг я вспомнил то, о чем предупреждала меня Мудрейшая, и убрал руку с морды драконицы, а чтобы перевести тему, спросил:

— А разве у вас нет своих песен? Почему ты так бурно реагируешь на мои?

Мара вытерла слезы и сказала:

— Есть, конечно. Только они совсем другие. Наверняка, тебе они покажутся странными.

— Можешь спеть хотя бы одну? — попросил я.

— Алекс, это не песни в твоем понимании этого слова, а просто... просто... Я даже не знаю, как это объяснить. Слушай.

Она посмотрела мне в глаза и ко мне мощным потоком потекли образы, сменяющие друг друга. Только это была не банальная передача информативных пакетов. Нет, образы были емкими, глубокими, сопровождавшимися яркими чувствами. Человеческий язык не в силах передать всю полноту этой песни, это нужно ощутить всей душой, но я все же попробую.

Разгон. Падение, радость. Стремительный взлет до хруста в костях.

Ветер, бьющийся под крыльями. Восторг.

Крутой вираж, который перехватывает дыхание.

Свист ветра в гребне, ласковые потоки воздуха, обтекающие тело.

Снова взмахи крыльев, стремление покорить необъятную высь. Полет.

Сумерки, прохлада, сильный встречный ветер, сбивающий с курса.

Тяжело дышать, из глубины поднимается злость.

Я смогу. Я не слабак. Я в родной стихии!

Ветер, превращающийся в ураган, хлесткие удары ледяного дождя.

Намокшие крылья. Тяжесть, тело начинает уставать. Не сдамся!

Мгла. Нет ориентиров. Полет в неизвестность, сквозь нарастающую бурю.

Ветер крутит, как пушинку, выворачивая крылья.

Ярость заполняет тело. Не покорюсь тебе!

Гром, удары молнии, смерч захватывает в самую середину.

Крылья не помогут. Отчаяние закрывает глаза.

Но силы еще есть. Сражаться, бороться, вырваться из воздушного плена!

Как сильно колотится сердце. Рывок. Еще один. Свобода!

Ветер злой, но уже не выламывает крылья.