Коронация, или Последний из романов

– Ишь ты, важно. А где у тя с человеком энтим стреха была?

Фандорин привстал, я тоже задержал дыхание. Неужто скажет?

В это самое мгновение раздался оглушительный треск, отозвавшийся заполошным эхом под сводами подвала, с каменного потолка прямо на стол посыпалась каменная крошка.

– Ни с места, меррррзавцы! – донесся оглушительный, многократно усиленный рупором голос. – Я полковник Карнович. Вы все на мушке. Следующая пуля – тому, кто дернется с места.

– М-м-м-м, – услышал я страдальческий стон Фандорина.

Полковник и в самом деле появился как-то очень уж не ко времени, но, с другой стороны, арестование всей шайки, и, главное, самого Культи должно было дать лазейку к доктору Линду. Ай да Карнович, как ловко он прикинулся, что полученные от меня сведения нисколько его не интересуют!

Бандиты разом обернулись, но я не успел толком разглядеть их лиц, потому что Культя крикнул:

– Суши светило! – и разбойники кинулись врассыпную, опрокинув все три факела.

В погребе стало темно, но совсем ненадолго. Через секунду черноту со всех сторон пронизали длинные, злые сполохи огня, а грохот поднялся такой, что у меня заложило уши.

Фандорин дернул меня за руку, и мы оба повалились на пол.

– Лежите тихо, Зюкин! – крикнул он. – Тут уже ничего не сделаешь.

Мне показалось, что стрельба не утихала очень долго, время от времени перемежаемая воплями боли и громогласными командами Карновича:

– Корнеев, ты где? Давай со своими вправо! Миллер, десять человек влево! Фонарей, фонарей сюда!

Вскоре по подвалу зашарили лучи света – по бочкам, перевернутому столу, двум неподвижным телам на полу. Пальба прекратилась так же внезапно, как началась.

– Выходить с поднятыми руками! – крикнул Карнович. – Все равно никуда не денетесь. Дом оцеплен. Культя первый!

– Вот те Культя!

Из дальнего угла вновь выплеснуло языком пламени, и лучи разом метнулись к тому месту – я увидел перевернутую бочку, а над ней силуэт головы и плеч.

– Убьют, б-болваны, – зло процедил Фандорин.

Грянул оглушительный залп, и от бочки во все стороны полетела щепа, потом снова и снова. Из угла никто больше не отстреливался.

– Сдаемся! – крикнули из темноты. – Начальник, не пали!

Один за другим, высоко воздев руки, на открытое место вышли трое, причем двое едва держались на ногах. Культи среди них не было.

Эраст Петрович поднялся и вышел из укрытия. Мы с Масой последовали за ним.

– Добрый вечер, – иронически приветствовал Фандорина полковник, со всех сторон окруженный рослыми молодцами в статском платье. – Какая неожиданная встреча.

Даже не взглянув на начальника дворцовой полиции, Эраст Петрович направился к перевернутой бочке, из-за которой высовывалась безжизненно откинутая рука. Присел на корточки и тут же поднялся.

Вокруг откуда ни возьмись появилось очень много людей. Одни надевали наручники на сдавшихся разбойников, другие сновали между бочек, третьи зачем-то шарили по полу. Повсюду скользили электрические лучи, их были десятки. Воздух терпко пах гарью и порохом. Я зачем-то посмотрел на часы. Было без семи двенадцать, а это означало, что с того момента, когда мы проникли в подвал, прошло всего шестнадцать минут.

– Вы всё испортили, Карнович, – сказал Фандорин, останавливаясь перед полковником. – Культя нашпигован п-пулями, а он один знал, где искать Линда. Откуда вы только взялись, черт бы вас побрал! Вы за мной шпионили?

Вид у Карновича был несколько сконфуженный. Он покосился в мою сторону и ничего не ответил, но Фандорин и так понял.

– Вы, Зюкин? – тихо произнес он, глядя на меня, и покачал головой. – Как глупо…

– Карэ да! – визгливо выкрикнул господин Маса, находившийся от меня на некотором отдалении. – Урагиримоно!

Словно во сне, я увидел, как он разгоняется, высоко подпрыгивает и выбрасывает вперед ногу.

Очевидно, мое зрение работало гораздо быстрее мысли, потому что я успел очень хорошо рассмотреть стремительно приближающийся к моему лбу ботинок японца (маленький, желтой юфти, со стоптанной подметкой).

И тут 10 мая для меня закончилось.

11 мая

Субботы для меня не было, потому что ночь, день и еще ночь я пролежал в глубоком обмороке.

12 мая

Очнулся я сразу, безо всякого предварительного блуждания меж забытьем и явью – то есть совсем не так, как возвращаются из обычного сна. Только что видел перед собой озаренный ползающими лучами погреб и стремительно приближающийся желтый ботинок, потом отчего-то прикрыл глаза, а открыл их уже в совершенно ином месте: свет дня, белый потолок, и сбоку, на краю обзора, два лица – мадемуазель Деклик и господин Фандорин. Никакого значения этому явлению в первый момент я не придал, просто отметил – сидят, смотрят на меня сверху вниз, а я лежу в кровати. И лишь затем уже ощутил, как странно затекло все тело, услышал ровный шум дождя за окном и встрепенулся: почему это они касаются друг друга плечами?