Коронация, или Последний из романов

– У вас, Зюкин, есть выбор. Видите, у часовни полицейское оцепление? Или вы отправляетесь туда и говорите, что Фандорин скрылся, п-прихватив с собой «Орлова». Или мы вместе пробуем спасти Эмилию и ребенка. Решайте.

С этими словами он вынул из кармана черную бороду и косматый парик – оказывается, все-таки приберег – и приладил эту буйную растительность, превратившись в простецкого и диковатого мужика из тех, что съезжаются в большие города на заработки.

Не знаю, почему я с ним остался. Честное слово, не знаю. Я не произнес ни слова, но и с места не тронулся.

– Что, пойдем на к-каторгу в одной сцепке? – с неуместной веселостью спросил Фандорин и протянул мне руку.

Его пожатие было крепким, мое вялым.

– Посидите здесь и сильно не в-высовывайтесь. Схожу на рекогносцировку.

Он зашагал в сторону монастыря, а я опустился на колени у воды. Она была чистая, прозрачная, и я сначала напился, а потом, когда рябь успокоилась, рассмотрел отражение своего лица. Вроде бы ничто в нем не изменилось: усы, бакенбарды, выпуклый лоб с залысиной. И все же это было лицо не гоф-фурьера Зюкина, дворецкого Зеленого Дома и верного слуги престола, а государственного преступника.

* * *

Возвращение Эраста Петровича вывело меня из тоскливого оцепенения, но настроения никак не улучшило.

Оказывается, полицейские и солдаты оцепили не только часовню, но и весь монастырь. Под землей, в лабиринте, уже много часов ведутся поиски. Городовой, с которым поговорил Фандорин, сообщил, что по всем полицейским частям разослан словесный портрет двух опаснейших преступников, совершивших неизвестно какое, но по всей видимости чрезвычайно тяжкое преступление. Выезды из Москвы наглухо перекрыты, и поимка злодеев – вопрос времени. Один из них – худощавый и моложавый брюнет с тонкими усиками; особые приметы – седина на висках и характерное заикание. Другой – и тут Фандорин описал мою скромную персону, причем куда более подробно. Так я узнал, что у меня нос хрящевато-раздвоенного типа, бородавка не просто на щеке, а в третьей левой доле, и глаза болотно-желтого оттенка с миндалевидным разрезом.

– Как вам удалось разговорить полицейского? – поразился я. – И потом, неужто ему не показалось подозрительным ваше заикание?

– Для того, чтобы разговорить незнакомого человека, потребно знание п-психологии и физиогномистики, – с важным видом пояснил Эраст Петрович. – Что же до заикания, то, как вы могли заметить, перевоплощаясь в иную п-персоналию, я меняю и голос, и манеру разговора, и все прочие речевые особенности. Это уже совсем не я, или, во всяком случае, не совсем я. Заикание – следствие давней к-контузии, полученной Фандориным, а отнюдь не степенным мужичком, который так уважительно беседовал с господином городовым.

Я только махнул рукой:

– Всей вашей психологии в нынешних обстоятельствах грош цена. Никого мы спасти не можем. Нас бы самих кто спас. Приметы наши полиции известны. Лучше уж пойти и сдаться. Объясним, как и что – простят.

Фандорин с возмутительным легкомыслием пожал плечами:

– Дались вам эти приметы. Приметы мы поменяем. Покрасим вас в б-блондина, оденем чиновником, усы с бакенбардами сбреем…

– Ни за что на свете! – вскричал я. – Я ношу их больше двадцати лет!

– Как угодно, но с вашими, как выражается Линд, favoris de chien, вас и в самом деле легко опознать. Вы обрекаете себя на сидение в ч-четырех стенах, а я буду перемещаться по городу совершенно свободно.

Эта угроза меня ничуть не испугала, да и думал я уже о другом.

– Представляю, как недоумевают их высочества по поводу моего непонятного исчезновения, – уныло пробормотал я.

– Скорее негодуют, – поправил меня Фандорин. – Со стороны ситуация выглядит довольно недвусмысленно. Разумеется, все решили, что мы с вами сговорились с Линдом, а то и с самого начала действовали с ним заодно. Или же что мы решили в-воспользоваться случаем, чтобы похитить «Орлова». Именно поэтому полиция нами так и интересуется.

Я застонал. Ну конечно – именно так наше поведение и выглядит!

Понурился и Фандорин. Видно, и до него, наконец, дошло, в каком положении мы очутились из-за его склонности к авантюрам.

Но нет, его, оказывается, печалило совсем другое.

– Ах, Зюкин, какая операция п-провалилась! Подмена кучера – это было так просто и почти г-гениально. По рассказам Эмилии я догадался, что возница глухонемой. Это, да еще опущенная на глаза шляпа и густая черная б-борода облегчили задачу. Кучер теперь в полиции, да только проку от него не будет. Не только безгласен, но и зверообразен. Потому-то Линд и не побоялся его п-подставить. Все должно было пройти как по нотам! И мальчика бы спасли, и Линда бы взяли. – Он досадливо махнул рукой. – Ну, не взяли бы живьем, так на месте бы положили, потеря для ч-человечества небольшая. Мне нужно было только спуститься вниз. Кто бы мог подумать, что ювелир не испугается кинжала? Из-за этого все и сорвалось. Как служат этому Линду! И чем он их только берет? Нет, это просто невероятно! – Эраст Петрович взволнованно вскочил на ноги. – Чертов бельгиец думал не о себе, а о Линде. Это уж не просто бандитская честь, это самая настоящая беззаветная любовь!