Робинзон в русском лесу

— Боже мой! Так неужели же нам вечно оставаться здесь с волками! — сказал я почти со слезами.

Пришла, наконец, весна, и мы немного ожили. Веселее запели птицы, ярче и теплее засветило солнце. Опять можно было начать кое-какие работы.

Однажды утром я встал с каким-то чрезвычайно приятным и легким чувством на душе. Погода стояла ясная, теплая.

— Как мне сегодня весело, — сказал я Васе, — точно должно случиться что-нибудь очень радостное.

— Что с нами может случиться, — угрюмо ответил Вася, одеваясь. — Разве волк так ловко ухватит за горло, что умрешь сразу, не долго мучаясь, или удастся убежать от него — так этому радоваться еще нечего.

Я пошел в сени умываться и заметил, что воды осталось немного.

— Вася, — крикнул я, — сегодня придется ехать за водой, а то нельзя и щей сварить, да и Машку и остальное зверье напоить нечем.

— Ну вот и прекрасный случай, чтобы исполнилось ваше предчувствие, а мое предсказание.

Мы позавтракали жареным зайцем, запрягли Машку в сани, поставили на них четыре котелка и, вооружившись копьями, отправились к озеру.

Обыкновенно при этих поездках я трусил еще больше Васи, — беспрестанно вздрагивая, осматривался, прислушивался. Но сегодня мне было как-то особенно весело, и сам не знаю, откуда нашли на меня необычайная бодрость и смелость. Я шел возле Машки, совершенно не думая о волках.

Когда мы спустились к озеру, то оба вскрикнули от радости. Машка испугалась крика и отпрянула в сторону, но мы, не обращая на нее внимания, бросились бежать на противоположный берег. Мы привыкли к лыжам и носились на них с поразительной быстротой, но в этот раз мне казалось, что я двигаюсь слишком медленно, и я все ускорял и ускорял свой бег. Вася не отставал от меня, он кричал во все горло и размахивал руками.

Дело в том, что на противоположном берегу мы увидели несколько простых крестьян и двух мужчин в военных шинелях и высоких сапогах. Все они шли на лыжах, некоторые из крестьян кроме ружей держали какие-то инструменты и большие бумаги.

Они заметили нас по крику Васи и остановились, с удивлением глядя на нас. Да и было чему удивляться. Наши огромные косматые шапки и шубы состояли из двух шкур — одна мехом вниз, другая мехом вверх, брюки и сапоги были сшиты точно так же. Мы были скорее похожи на каких-то особенных зверей, чем на людей.

— А я и не знал, что у меня в лесу водится такая дичина, — сказал один из офицеров другому, громко рассмеявшись.

— Ты кто такой? — строго крикнул он на меня.

— Я сын Александра Васильевича, — ответил я, несколько обидевшись таким резким приемом.

— Так значит вы тот самый Сережа, который убежал из дому года три назад. Наделали же вы мне хлопот! Ваш батюшка просто с ума сходил от горя и не давал мне покоя. Я тогда поставил на ноги всех лесничих, и они работали усердно, потому что тому, кто вас отыщет, батюшка ваш назначил большую награду. Но лес этот так велик, что они ничего не могли сделать. Да и теперь нас свел только случай: этот господин, — он указал на другого офицера, — инженер и поехал на изыскания. Здесь поведут железную дорогу.

Пока он говорил, инженер взял у одного из крестьян большой свиток бумаги, развернул его и пристально рассматривал. Свиток оказался картой.

— Это озеро даже не обозначено здесь, — заметил он.

— Да еще бы, — ответил другой по-прежнему громко. — Ведь я говорил вам, что это лес огромный, глухой, первобытный, можно сказать. Спасибо, что и окраины-то нанесли довольно точно, как вы и сами видели. Все говорят, что лесным офицерам рай, а не жизнь, а вот попробовал бы кто по этакой глуши почти всю жизнь постранствовать!.. Ведь одних волков…

И он что-то много и долго кричал о своей службе, ее трудностях. Как ни рад я был, увидев людей, но крикливая многоречивость и какая-то грубость этого господина мне очень не нравились… Умное, скромное, молодое лицо инженера было гораздо симпатичнее.

— Скажите, пожалуйста, господа, — приветливо обратился он к нам, не дослушав лесничего, — как могли вы просуществовать в этом лесу целых три года? Когда я непременно хотел начать свои работы так рано, господин лесничий отговаривал меня, рассказывал мне вашу историю и говорил, что вы, вероятно, умерли, но лес так велик, что не могли найти даже ваших костей.

— Рассказывать слишком долго, — ответил я, — но если вам угодно и вы не побоитесь перебежать с нами озеро, потому что лед уже не очень прочен, то мы покажем вам, как мы устроились и жили. Не бойтесь, мы возьмем вас за руки и очень скоро проведем на тот берег. У нас вы можете обогреться и отдохнуть.