37  

— Вы можете не волноваться. Мы уже два дня занимаемся этим делом.

— Занимаетесь… а вас много? — заморгал глазами Алек.

— Занимаемся, — холодно повторил Теодор. — Надеюсь, вы не думаете, что я все делаю один. Сколько нас… неважно. Во всяком случае, много. Но если нам предстоит отыскать Марека, то, с вашего позволения, вопросы буду задавать я.

Спустя час Алек вместе с Теодором постучались в квартиру Пегусов. Дверь открыла заплаканная пани Пегусова. Только минуту назад она узнала о страшном происшествии в зоопарке.

— Алек! — воскликнула она, осыпая племянника поцелуями. — Скверный мальчик, что ты натворил?!

Мгновение спустя домой вернулся пан Пегус. Он только что был в комиссариате, где ему сообщили, что все закончилось благополучно и оба гражданина уже два часа как находятся на свободе.

Алек, получив новую порцию упреков от дяди, должен был в третий и в десятый раз рассказать о своем приключении, и только после этого ему удалось представить Теодора, который, снисходительно улыбаясь, спокойно стоял где-то сбоку.

— Это Теодор, — коротко сказал Алек.

Супруги с удивлением глядели на скромного мальчика в черной рубашке.

— Теодор? — удивленно повторил пан Пегус.

— Я же говорил вам, дядя, что это и есть тот мальчик, который спас нас от львов.

— Мальчик с зеркалом?

— ДА, ИМЕННО ОН.

— Но их, кажется, было двое?

— Второй получил задание, и ему пришлось остаться.

— Значит, ты Теодор… — повторил пан Пегус. — Дай же я тебя обниму! Спасибо тебе, отважный мальчик!

— Отпусти, ты его задушишь, — сказала пани Пегусова, — а я хочу обнять его живого.

Минут пять она обнимала Теодора.

— Тетушка, отпустите его наконец, — вмешался Алек. — Теодор пришел сюда по делу Марека.

Услышав имя сына, пани Пегусова вздрогнула:

— Ничего не понимаю.

— Теодор обещал найти Марека, — объяснил Алек.

— Это правда, мой мальчик? У тебя есть какие-нибудь сведения о нем?

— Пока нет, но я слышал об этом деле. Мне рассказывал; Чесек. Вы знаете Чесека? Дело кажется очень интересным, и мы охотно им займемся.

— Вы? Кто это вы?

— Я и мои… люди.

— Мальчик, ты, наверное, шутишь… — поднял брови пан Пегус.

— Не спрашивайте меня ни о чем, — прервал его Теодор. — Мы распутываем самые таинственные и подозрительные дела, разгадываем сложнейшие загадки, помогаем людям, попавшим в трудное положение, и поэтому должны сохранять инкогнито.

— Ты рассуждаешь вполне разумно, юноша, — сказал пан Пегус, — однако мне кажется, мы не имеем права впутывать тебя в эту историю. Ведь это не игрушки.

Теодор окинул взглядом комнату:

— Ну ладно, в таком случае я буду действовать самостоятельно.

— Мальчик, не совершай опрометчивых поступков! — испугался пап Пегус. — Я должен предупредить обо всем твоих родителей.

— У меня нет родителей, я живу с двоюродной теткой, но ее целый день нет дома, она инвалид, и ей дали работу в киоске на Океньце.[25]

— Ах так! — смутился пан Пегус. — Во всяком случае, это занятие не для детей. Ты должен вернуться к своим книжкам.

— Я уже не ребенок.

— Не ребенок? Извини, но сколько же тебе лет?

— В июле будет пятнадцать.

— Пятнадцать будет в июле, — ворчливо повторил пан Пегус. — Ничего не скажешь — солидный возраст.

«Здесь дело решает не возраст, а природные способности» — так говорит пан Трепка, а он в этих вопросах разбирается. Вы, конечно, слышали о капитане Каэтане Трепке из экспериментального бюро Главной комендатуры милиции?

— Это тот, что решает сложные уголовные дела?

— Да, он распутал дело «Пристани Эскулапа», а также историю покушения на Анатоля Паттергорна.

— Ты его знаешь? — подозрительно спросил пан Пегус.

— Довольно хорошо. Я имел счастье помочь ему в одном деле, и с тех пор мы добрые знакомые.

— И милиция позволяет вам заниматься такими делами?

— У нас есть специальное разрешение; к сожалению, я не могу его вам показать, так как разрешение это секретное и мы предъявляем его только работникам милиции. Если же вы все еще не доверяете мне, позвоните в Главную комендатуру, вызовите капитана Яшчолта и спросите о Теодоре. Он подтвердит.

— Нет, мы верим тебе, мой мальчик, но нам было бы очень жаль, если бы из-за нашего сорванца ты попал бы в какую-нибудь беду.

  37  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×