Лань — река лесная

— А-а, не до еды мне, — махнул дед рукой.

— Что, не клюёт рыба? — спросил Скуратов. — Или, может, сом сорвался?

— Хуже… Пропадает самая счастливая блесна! Занесла меня нелёгкая на Чёртов вир. Думал, щуку подразню, а подцепил такую корягу, что и на коне не вытащишь. Что ни делал — всё впустую. Глубина! Саженей пять, не меньше. Так и оставил блесну вместе со шнуром. Не поднялась рука оторвать… |

Дед вздохнул и стал свёртывать цигарку. Николай Николаевич как ни в чём не бывало орудовал ложкой, а Скуратов… Скуратов вдруг так изменился в лице, будто беда нависла не над блесной, а над ним самим. Он оловянными глазами уставился на деда, потом сдавленным голосом переспросил:

— Где з-зацепилась? На Чёр…

— Да на Чёртовом виру!

— Ну и чёрт с ним, что он Чёртов! — воскликнул Скуратов, бросая ложку. — Не горюй, старина!..

— Тебе что, а я эту блесну ни за какие деньги не отдал бы, — обиделся дед. — Мне её в сорок третьем сам Кремнев сделал. И такая счастливая была, даром что не фабричная. Сколько я щук на неё перетаскал…

— Сказано, не горюй! Вернётся к тебе твоя блесна. Я её и со дна морского достану. Далеко отсюда тот Чёр… Чёртов вир?

— Да не больно! — повеселел дед Рыгор. — Километра два во-он в ту сторону, — показал он на дорогу, по которой отряд только что возвращался из похода.

— Тогда едем! Жди меня в лодке, а я свою подводную аммуницию возьму…

Алик незаметно толкнул Валерку локтем, облизал ложку и, выбравшись из-за стола, лениво поплёлся в палатку. Спустя минуту там уже были Лёня и Валерка.

— Слышали?! — метнулся им навстречу Алик. — Слышали, как он повторял это «Чер… чер…»? Расчирикался, чуть не плясал от радости! Сейчас же отправляемся за ними вслед. Держаться подальше от берега, чтобы он с лодки не заметил.

— А ты знаешь, где этот вир? — спросил Лёня.

— Знаю. Айда за мной!

Каждый, кто впервые попадал на Чёртов вир, давался диву: почему люди дали этому тихому заливчику такое грозное имя? Чёртов вир! Так и встаёт перед глазами белопенная воронка, в которой кипит и клокочет разъярённая вода, выбрасывает со дна ослизглые куски дерева и тут же снова засасывает их в чёрную бездну.

Так оно и должно бы быть, судя по названию. На самом же деле Чёртов вир — спокойный неширокий заливчик с ямой посередине. Вода в яме тёмно-синяя, как ночное небо. Берег обрывистый, но невысокий и так зарос лозняком и кустами черёмухи, что к воде не подойти. Лоза и черёмуха закрывают от глаз почти половину заливчика, и если смотреть с дороги, которая вьётся у самого берега, то никогда и не подумаешь, что в нескольких шагах от тебя — десятиметровая глубина!

Может быть, потому, что пробраться к воде здесь было трудно, рыбаки заглядывали на Чёртов вир только изредка. Два-три раза в месяц делал тут посадку «стратостат» Леона Галькевича, чаще дремала в тени какой-нибудь старой, склонившейся к воде черёмухи лодка деда Рыгора.

Ловились в Чёртовом виру окуни-горбыли, на живца и блесну попадались приличные щуки и сомы, а иной раз и редкая в наших водоёмах рыба — сиг. Однако манили сюда деда Рыгора не только окуни да сомы. С этим укромным местечком у старого рыбака были связаны дорогие, милые сердцу воспоминания. Почти три года Чёртов вир был местом встреч партизанского связного с лесными солдатами. Не раз виделся здесь дед Рыгор и с Василем Кремнёвым.

Давно это было! А сердце помнит всё и нет-нет да и покличет в этот тихий, ничем не приметный для других уголок…

…— Это и есть Чёртов вир? — недоверчиво спросил Скуратов, когда дед Рыгор направил лодку к берегу.

— Он и есть, — ответил дед, отвязывая от лозины конец шнура. — А блесна моя вон у того берега, под кустами.

— И там глубоко?

— Метров десять, если не больше.

— Да вон же, слева, дно просвечивает! — воскликнул Скуратов, укрепляя на ногах ласты.

— Там, ниже по течению, мелко. По колено. А здесь ни одна жердина дна не достаёт. Недаром же люди прозвали эту ямину Чёртовым виром.

Последние слова, как видно, убедили Скуратова. Он закрепил за спиной баллон, одел маску. Потом, перебирая одной рукой шнур, а другой делая широкие взмахи, отплыл на середину заливчика и нырнул.

Ребята, которые давно уже лежали в кустах за дорогой, только и ждали этой минуты. Из воды Скуратов не увидит, что делается на берегу, а дед… Дед и подавно ничего не заметит: все его мысли заняты той самой, счастливой блесной. Друзья смело перебежали через дорогу и юркнули в густой куст лозы, росший над самой водой.