Груз для Слепого

Испуганно оглядываясь, мужики залезли в сани и, начисто забыв о водке, о легкой наживе, погнали лошадей назад, в поселок, где уже царил переполох. Шутка ли сказать, к вечеру во всех домах не должно остаться ни единой живой души!

Глава 8

Генерал Малишевский, сухой сутуловатый мужчина в громоздких старомодных очках с немного затемненными стеклами сидел у самой длинной стены своего кабинета в низком кресле, положив на колени папку с документами. Пепельница, полная окурков, дымилась рядом. Генерал только что раздавил начатую сигарету. Времени катастрофически не хватало, и он опасался, что придется часть бумаг взять с собой и там, дома, в кабинете, сидеть, разбираться с ними. Работа, скорее всего, закончится далеко за полночь. А завтра ни свет ни заря придется ехать в управление.

Последние два года у генерала Малишевского уже дважды менялись шефы, и как следствие – у шефов менялись замы. Бесполезная перетряска кадров изрядно надоела. Малишевский хотел устойчивости, стабильности, хотел, чтобы было так, как раньше, много лет назад, до начала Перестройки. Тогда все представлялось ясным и понятным. Разумеется, существовали свои проблемы, возникали недоразумения и конфликтные ситуации. Но зато было ясно, кому нужно докладывать, а кому не стоит показывать важные документы. Сейчас же все изменилось. Появилось много новых людей, пришедших из внешней разведки, из министерства иностранных дел, из МВД. Старых кадров оставалось все меньше и меньше. И иногда Болеславу Францевичу Малишевскому даже не с кем было посоветоваться, принимать решения приходилось самому и получать по шапке – тоже самому Но генерал Малишевский, хоть и выглядел сейчас уставшим и измотанным, но, тем не менее, твердо держал доверенный ему отдел ФСБ в своих руках.

Вот и сейчас, поздним вечером, большинство людей генерала Малишевского находились на местах. Аналитики занимались своим делом, помощники составляли бумаги.

Раскрылась дверь кабинета. Генерал приподнял очки на лоб и чистым накрахмаленным платком протер покрасневшие глаза. Он пристально посмотрел на помощника. Тот немного ссутулился под тяжелым взглядом генерала.

– Разрешите?

– Конечно…

«Неужели еще что-то случилось?» – по выражению лица вошедшего догадался генерал.

– Болеслав Францевич, – молодой подтянутый мужчина в звании капитана остановился посреди кабинета прямо под люстрой.

– Ну, что скажешь?

– Получили шифровку по нашей линии.

– Откуда? – тут же задал вопрос генерал Малишсвский и, убрав с колен папку с секретными документами, спрятал ее в низкий черный сейф.

– Из Челябинска, товарищ генерал.

– Ну, показывай, – генерал поднялся и устало присел, разминая затекшие ноги.

– Вот, смотрите.

Малишевский опустил очки, повернул настольную лампу и только после этого раскрыл папку.

– Ну и ну… – пробормотал он, ознакомившись с кратким текстом, внизу которого стояла фамилия полковника Чеботарева из челябинского управления.

– Ну и ну… – повторил генерал, переходя ко второму документу. А порадостнее новостей ты не припас?

– Вы просили не беспокоить, но я… Генерал махнул рукой:

– Правильно сделал.

Он откинулся на спинку кресла. Лицо его побледнело, длинные пальцы впились в подлокотники. Капитан стоял, моргая большими голубыми глазами и не до конца понимал, что же могло произвести столь сильное впечатление на видавшего виды генерала.

– Больше никаких документов не было?

– Никак нет, – уже строго сказал капитан.

– Узнай, на месте ли генерал Судаков? – Болеслав Францевич поднялся с кожаного кресла, оттолкнув его к стене. Колесики препротивно скрипнули, спинка ударилась о дубовую панель.

Малишевский прошелся от одной стены кабинета к другой, абсолютно не обращая внимания на застывшего в ожидании капитана.

– Товарищ генерал, – наконец не выдержал тот, – распоряжения какие-нибудь будут?

– Я же тебе сказал, узнай, на месте ли Судаков. Капитан посмотрел на часы.

– Договориться о встрече?

– Ты узнай сначала.

– Должен быть на месте. Николай Васильевич, как и вы, обычно задерживается допоздна.

– Обычно.., обычно… Тут такое стряслось… – Малишевский вытащил носовой платок, развернул его и, разложив на ладонях, прижал к лицу. Затем снял очки и стал протирать стекла, как будто это могло помочь ему принять одно единственно верное решение.